Жизнь Матвея Кожемякина. Максим Горький

Чтение книги онлайн.

      Вскоре после болезни отец обвенчался. Невеста, молодая и высокая, была одета в голубой сарафан, шитый серебром, и, несмотря на жару, в пунцовый штофный душегрей. Её доброе, круглое лицо словно таяло, обливаясь слезами, и вся она напоминала речную льдину в солнечный весенний день.

      Отец стоял в синей поддёвке и жёлтой шёлковой рубахе, на складках шёлка блестел огонь лампад, и Матвею казалось, что грудь отца охвачена пламенем, а голова и лицо раскалились.

      Матвея нарядили в красную рубаху, плисовые синие штаны и сапоги зелёного сафьяна на мягкой подошве, по-татарски расшитые жёлтым и красным.

      Свидетелями были лекарь, дьячок, Пушкарь и огромный чернобородый мужик из Балымер, Яков, дядя невесты. Венчались в будни, народу в церкви было немного, но в тёмной пустоте её всё время гулко звучал сердитый шёпот баб. Около Матвея стояла высокая, костлявая старуха, вся в чёрном, как монахиня, и шипела, перекоряясь с Власьевной.

      – Тоже и про твоего хозяина нехорош слушок ходит…

      – Всё-таки, сударыня моя, не чета он ей…

      – Чёт – нечет, судьба мечет, а ты тут при чём будешь?

      Матвей думал:

      «Что ж отец Власьевну-то не прогнал?»

      После обряда невеста попросилась идти домой по улице в венцах и с попом, но отец кратко сказал:

      – Не надо!

      По церкви поплыл глухой и грозный гул.

      Шли домой. Матвей шагал впереди всех без картуза: он нёс на груди икону, держа её обеими руками, и когда, переходя дорогу, споткнулся, то услышал подавленный и как будто радостный крик Власьевны:

      – Ой, запнулся!

      Всю дорогу вслед за свадебным шествием бежала пёстрая собака; иногда она обгоняла людей; высокая старуха, забегая вперёд Матвея, грозила собаке пальцем и шипела:

      – Чтоб те розорвало, окаянную!

      А чернобородый мужик на всю улицу сказал:

      – Пёстрое житьё-то сулит!

      Пришли домой, на дворе бабы начали о чём-то спорить, молодая испуганно глядела на них голубыми глазами и жалобно говорила:

      – Тётеньки, не знаю я, как это…

      – Где хмель-от? – спрашивала чёрная старуха.

      А кто-то злорадно удивлялся:

      – Не знаи-ить, бабоньки, ай да молодуха! Не знаить, слышите!

      Толстая баба, похожая на двухпудовую гирю, дёргала молодую за рукав, убеждая:

      – А ты – во-ой! Ты вой!

      И вдруг молодуха, вытаращив глаза, пронзительно запела:

      – Дура! – строго и презрительно закричала чёрная старуха. – Это когда надо было выть? Перед церковью, ду-урёха!

СКАЧАТЬ