Унесенный. Повесть. Федор Федорович Метлицкий

Чтение книги онлайн.

      – Каждый должен делать свое дело. Мне никто не помогает, а мне зачем помогать кому-то?

      Он с неудовольствием представил у себя внутри холодную лягушку равнодушия к чужим судьбам.

      Гордеев продолжал дразнить его.

      – Интересно посмотреть, как ты будешь умирать. Упрешься в одиночество, как в стену.

      – Даже не женился из боязни, – вторил Лева.

      – Если умру, не будет иметь значения, испытал ли все, что требовал от жизни. Она не вертикальна, а параллельна, сказал кто-то, – ее невозможно накапливать.

      – Хуже, что ничего не накопишь.

      Михеев привычно переключился на свой фирменный шутовской тон, когда его задевали, или нечем было крыть.

      – Вот, вы накопили больше, а какой смысл?

      – Может, и нет, но есть какое-то успокоение.

      Гордееву расхотелось высказывать мысль о странном успокоении в его душе, когда видит земной мир не из скучного быта, механически фотографирующего окружающее, а панорамой множества иных измерений.

      Турист из Америки по имени Алекс, журналист, удивлялся:

      – What are you talking about? У American peoples нет в голове таких разговоров. Ваши мозги слишком далеко уходят от грубой reality.

      Он выглядит экранным героем старых американских фильмов, ровно загорелый, с фирменной прической, словно выкован на спортивных снарядах, выполоскан и обсосан в фитнес-клубе. Обтесавшись в русской среде, он давно перестал считать этих славян грубыми, искореженными работой на природе во всякую погоду. И находил что-то общее в несопоставимых корнях природы их двух народов.

      Кто-то из обитателей станции, морщась, стал отгонять от носа пузырьки капелек.

      – Фу, это же моча! Кто нарушил инструкцию?

      Все глянули на Михеева. Тот засуетился. Лева Ильин деловито сказал:

      – Он перемудрил что-то во всасывающем вентиляторе мочеприемника. Вот и выпустил фейерверк брызг.

      – А что тут такого? – хотел сгладить Михеев.

      – Да ничего особенного. Вкус собственной мочи не так противен, как для других.

      Гордеев и его друг Лева знали Михеева как облупленного, он был постоянным спутником еще со времен создания их трудного и горького детища – общественного движения «Голос истины». Скорее, мальчиком для битья – над ним постоянно подшучивали, он всегда вляпывался в нелепые ситуации.

      – Это самый грандиозный нелепый поступок нашего друга Михеева! – торжественно сказал Гордеев. – Посреди всего мироздания.

      Он почему-то привязался к нему, привык, что ли?