Мертвец. Эдуард Веркин

Чтение книги онлайн.

      Пошли они.

      Я немного успокоился. И решил немного почитать, начать новую книгу, я давно к ней подступался. Называется «Последняя война». Толстая книжка, сантиметров пять, не меньше. Тысяча девятьсот шестьдесят второго года издания, бумага ветхая и жёлтая, пахнет макулатурой. И, судя по картинке на обложке, про какие-то лучи. Империалистические лучи.

      Пролог ничего, мне понравился. Бывший эсэсовец Зигфрид Шпандау на подводной лодке драпает в Бразилию, но прямо посреди Атлантического океана лодку перехватывают американские эсминцы. После непродолжительной бомбёжки Шпандау командует всплытие, сдаётся в плен. В результате чего в руки империалистических агрессоров попадают чертежи и прототип секретного оружия, способного, само собой, уничтожить мир.

      Книжка разворачивалась интересно и оказалась удачной, я очень быстро уснул.

      А проснулся рано, как обычно. Надо было идти на отработку. На отработку я решил не ходить. Валялся в койке. Скоро в животе забурчало, захотелось есть. Огляделся. Ничего питательного в окрестностях не видно. Значит, придётся идти в большой дом, завтракать. А там мать. А просто так я на неё не смогу смотреть, никаких сил не хватит…

      И я решил немного позлиться. Злость укрепляет, я это давно ещё заметил, позлишься и легче как-то. Я поставил на подоконник «Последнюю войну», сконцентрировался и стал злиться, старался книгу с подоконника столкнуть. Злобы у меня было через край, однако и в этот раз ничего не получилось, книга не сдвинулась, сколько я ни старался. Значит, мало во мне злобы, значит, надо и дальше стараться.

      Но злобой сыт не будешь, надо и подкрепиться немного. И я отправился в большой дом.

      Мать и Сенька сидели за столом, брякали ложками. Здоровкаться я не стал, сразу налил себе. Рассольник. Ненавижу рассольник. Он у матери получается синий и страшный, а по вкусу кошатиной отдаёт какой-то, причём несвежей. Он всегда у неё такой получается, но сказать об этом нельзя. Во-первых, она сама рассольник уважает. А во-вторых, у нас в погребе бочка солёных огурцов. И это надо куда-то девать. Ведь это всё запасено на зиму.

      Так что рассольник у нас два раза в неделю.

      Я ел, если не будешь есть с аппетитом, мать обидится. А Сеньке на все эти церемонии плевать, он молодец. Он не любит перловку, выбирает её из супа и складывает справа от тарелки отдельной горкой, прямо на клеёнку.

      Мать ему ничего не говорит. А на меня наорала бы. Но сейчас не орёт, молчит, хотя она вообще не в настроении, я это чувствую. Потому что ложкой гремит по-особому, звук получается раздражённым. Такой танец с саблями, но только не с саблями, а с ложками.

      Так мы и брякали, и мамашкино бряканье становилось всё громче и громче, мне это надоело, и я где-то на середине тарелки сказал:

      – Родионова поработать приглашает. На подсеку. Пойдём, Сенька?

      – Я слишком мал ещё, у нас с четырнадцати можно работать, – сразу же ответил братец. – СКАЧАТЬ