Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972. Антология

Чтение книги онлайн.

       Не дослушав плачущей виолы

       и забыв, что продолжалась месса,

       из собора выйдя, догаресса

       опустилась на скамью гондолы.

       Праздник был томительно-хвалебен,

       ей хотелось зарева заката,

       свежего, как зрелая граната,

       яркого, как петушиный гребень.

       И в порыве дикого каприза,

       потеряв трех юношей из свиты,

       отдавала шею и ланиты

       поцелуям женственного бриза…

       Вдалеке раскинулись лагуны,

       а до слез влюбленные поэты

       сочиняли скучные сонеты,

       ударяя яростно о струны.

       А потом, вернувшись слишком рано

       во дворец извивами канала,

       принести велела два бокала

       тонко отшлифованных в Мурано.

       И под звук далекой серенады,

       запретив улыбки и вопросы,

       распустила вьющиеся косы,

       темные, как ночь Шахерезады.

       И вином наполнила до края

       два бокала, легкие, как пена…

       Было тихо… Лишь у гобелена

       раздавался шепот попугая.

       И с неясной сказкою во взоре

       Говорила, чувствуя румянец:

       «Не придешь, о гордый иностранец,

       Любоваться мною, как в соборе?»

      Однажды вечером, в кафе у Флориана,

      Мы встретились по странной воле рока.

      С улыбкою затравленного Пана,

      Пропитанный удушливым Сирокко,

      Напомнивший мне чем-то робость лани;

      И, опустив бровей густые арки,

      Он слушал, полулежа на диване,

      Звучавший вдалеке сонет Петрарки.

      Вторично мы увиделись у дожей.

      В толпе туристов прибыльного лета,

      Томящийся, на прочих непохожий,

      Он замер перед Вакхом Тинторетта.

      Впивая до последней капли пота,

      До вскриков, заглушенных сиплым лаем,

      Восторги самоцельного полета,

      Который навсегда неповторяем…

      Мы вскоре познакомились на Лидо,

      Спасаясь от жары в стабилименто…

      Сверкала наготой, как Энеида,

      Прибрежья исчезающая лента…

      На фоне полновластного прибоя,

      Окутанного рвущеюся пылью,

      Я понял глубину его покоя

      И волю, обреченную бессилью.

      А вечером, когда по пятнам мелей

      Прошла луна, рожденная недавно,

      И в зелени пирамидальных елей

      Стал бледен обнаженный профиль фавна,

      Мой спутник, изнывающий, бескрылый,

      Вернувшийся, как собственное эхо,

      Смеялся утомительно и хило

      Остатком недосмеянного смеха.

      Мне кажется, в безумии исканья

      Еще никто так не любил контрасты,

      Как души, СКАЧАТЬ