Сын менестреля. Диана Уинн Джонс

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вздохнул и бережно прислонил свою квиддеру к борту повозки. Для старых песен нужна была только большая квиддера, так что он мог передохнуть. И все же он не любил, когда отец их пел. Морилу куда больше была по душе новая, полнокровная музыка. Старая требовала аппликатуры, при которой даже большая квиддера с ее мягкими тонами звучала пронзительно и надтреснуто, и Кленнен почему-то считал необходимым изменить свой низкий певческий голос так, чтобы он тоже стал пронзительным, высоким и странным.

      А что до слов… Морил прислушался к первой песне – ну о чем, скажите на милость, пел этот Осфамерон:

      Огромный дом Адона распахнулся. И по нему

      Стремглав порхнули ласточки.

      Душа летит по жизни. Осфамерона сердце знало,

      Что человеческая жизнь не то что птичья.

      Но слушателям это нравилось. Морил слышал, как кто-то сказал:

      – Как же я люблю, когда старые песни поют как положено!

      А когда песни отзвучали, толпа захлопала и бросила новые монетки.

      Потом Дагнер, еще более напряженный и осунувшийся, чем всегда, взял свою квиддеру.

      Кленнен сказал:

      – А теперь я представляю вам моего старшего сына, Дастгандлена Хандагнера…

      Это было полное имя Дагнера: Кленнен очень любил длинные имена.

      – Он споет вам несколько своих собственных песен.

      Кленнен махнул рукой, приглашая Дагнера выйти на середину повозки. Дагнер, явно нервничая, поклонился толпе и запел. Морил никогда не мог понять, почему эта часть представления так терзает Дагнера. Он знал, что брат скорее умер бы, чем отказался от своего участия в представлении, – и в то же время он никогда не чувствовал себя счастливым, пока его сольное выступление не оставалось позади. Может быть, все дело было в том, что Дагнер исполнял песни собственного сочинения.

      Это были странные, сумрачные песенки с необычными ритмами. А Дагнер делал их еще более необычными, принимаясь петь то громко, то тихо – без всякой причины или, может, от волнения. И было в этих песнях что-то неотвязное. Мелодии застревали в голове, и люди часто ловили себя на том, что напевают их, хотя, казалось, уже давно забыли. Морил слушал, смотрел – и завидовал сочинительскому дару Дагнера. Он отдал бы свою… нет, ну палец на ноге… чтобы что-то придумывать.

      В голове твоей цвет,

      Цвет, что ты сочинил, —

      Его нет,

      Если глаз ты не открыл, —

      пел Дагнер, и постепенно толпе начинало нравиться его пение. Внешность у Дагнера была неинтересная: худой и белобрысый, с большим кадыком, – и всем казалось, что песни у него тоже будут неинтересные. Но когда он закончил выступление, ему захлопали и бросили еще монеты. Дагнер стал аж сиреневым от удовольствия и до конца представления чувствовал себя почти непринужденно.

      Представление подходило к концу. Вся семья исполнила еще несколько песен вместе СКАЧАТЬ