След Кенгуру. Андрей Виноградов

Чтение книги онлайн.

      Про всепрощение и любовь вы уже в курсе.

      Потом – покаяние с обеих сторон, слезы в четыре глаза, сопли в четыре ноздри, а Антон Германович отправляется на прогулку по «нетерпящему отлагательств» делу.

      «Золушка. – злится он, стараясь не наступить в непотребное в темноте прилегающих к Тверской переулков. – Ходячее невезение, а молитвы все об одном и том же: чтобы нашлась тетушка-фея или дядюшка-фей и наградили бедную Золушку немеряной денежкой, настоящими упругими сиськами, износоустойчивыми, но главное, чтобы без имплантантов. Имплантанты – пошлость, для имплантантов феи не нужны. – передразнивает он дочь. – Тьфу! И все равно любимая. Вот же дура! А насчет виноватых, – нехотя соглашается, когда сам с собой – можно. – Насчет виноватых, тут не поспоришь, тут, пожалуй, права.»

      Вернувшись домой, обнаруживает, что от его коньячной заначки остаются голубиные слезы. Жалуется потом:

      – Что за бабы! Я ведь и спрятал с умом.

      – С умом. Профи. – передразниваю и язвлю я. – Потому и просрали.

      И не дожидаясь вопроса «что именно?», сам уточняю без обиняков:

      – Все просрали. Вот и заначку теперь.

      Сам не знаю, что говорю, просто обидно, тоже, между прочим, на эту заначку рассчитывал. По-соседски.

      Почему вдруг именно Вацлавах

      Почему вдруг именно Вацлавак. Он же – Вацлавская площадь в Праге вспоминается сейчас Кирсанову? Неужто брусчатка причиной? Она, родимая, что же еще. Маша тогда сломала каблук только что купленных туфель.

      Переобулась сразу у кассы, под неодобрительные, исподтишка – «Ой- ой, прям сразу и в обновке.» взгляды случайно встреченных в магазине соотечественниц.

      «Да пошли вы все. Хочу щеголять, и буду»

      И на тебе. Через двадцать шагов – хрусь!

      «Вот же глазливые стервы!»

      Пожилой, исключительно вежливый продавец, сущая для советского человека невидаль, без дискуссий и пререканий объявил, что не видит ровным счетом никаких сложностей, в Италии, мол, тоже случаются проблемы с качеством, и запросто поменял пару. Пока примеряли замену, продавец не переставал галантно извиняться, слегка туманно по содержанию, потому как пытался говорить комплименты на русском. «Мила-а пани-и» так или иначе звучало обворожительно. На прощание он положил в обувную коробку тюбик крема редкого темно-вишневого цвета, как раз для купленных туфель. Поинтересовался:

      – Мила-а пани-и хочет идти в новых?

      Маша вежливо отказалась:

      – Спасибо. Пожалуй, нет, не хочу.

      – Тебя хочу, – шепнула Антону на ухо, краснея и благодарно целуя мужа в щеку, второй раз за одну и ту же, по сути, покупку; везучий. – Но сегодня, увы, никак. И зря мы затеялись с туфлями, извини, это все я, дура. Будто других проблем нет.

      – Ма-аш, ну чего ты.

      Странно. СКАЧАТЬ