Грачевский крокодил. Илья Салов

Чтение книги онлайн.

      – Говорю, пожалуйтесь на него предводителю. Надо же его унять; ведь эдак он, дьявол, нас до смерти затаскает!..

      – Да зачем я ему спонадобилась?

      – Да по тришкинскому делу…

      – Какое такое тришкинское дело?

      – О самоуправстве. Тришка был должен вам за корову сорок рублей и два года не платил. Я по вашему приказанию свез у него с загона горох, обмолотил его и продал. Сорок рублей получил, а остальное ему отдал.

      – Значит, квит! – возражает Анфиса Ивановна.

      – Когда вот отсидите в остроге, тогда и будет квит!

      – Да ведь Тришка был должен?

      – Должен.

      – Два года не платил?

      – Два года.

      – Ты ничего лишнего не взял?

      – Ничего.

      – Так за что же в острог?

      – Не имели, вишь, права приказывать управляющему…

      – Я, кажется, никогда тебе и не приказывала…

      – Нет уж, это дудки, приказывали.

      – Что-то я не помню! – финтит старуха.

      – Нет, у меня свидетели есть. Коли такое дело, так я свидетелев представлю… Что же, мне из-за вашей глупости в острог идти, что ли!.. Нет, покорно благодарю.

      – Да за что же в острог-то?

      – А за то, что вы не имели никакого права приказывать мне продать чужой горох… Это самоуправство…

      – Да ведь ты продавал!

      – А приказ был ваш.

      – Стало быть, мне в острог?

      – Похоже на то!

      – Так это, выходит, процесс! –перебивает его Анфиса Ивановна.

      И, побледнев как полотно, она запрокидывается на спинку кресла. Слово процесс пугает ее даже более острога. Она лишалась аппетита и ложилась в постель. Но сцены, подобные описанной, случались весьма редко, а потому настолько же редко возмущался и вседневный порядок жизни.

      Напившись чаю, Анфиса Ивановна отправлялась в сад и беседовала с садовником, отставным драгуном Брагиным, у которого тоже была слабость целый день копаться в саду, мотыжить, подчищать и подпушивать. С ним заводила она разговор про разные баталии, старый драгун оживлялся и, опираясь на лопату, начинал рассказывать про битвы, в которых он участвовал, Анфиса Ивановна слушала со вниманием, не сводя глаз с Брагина, качала головой, хмурила брови, а когда дело становилось чересчур уже жарким, она бледнела и начинала поспешно креститься.

      Наговорившись вдоволь с Брагиным, Анфиса Ивановна возвращалась домой, садилась в угольной комнате к окошечку и, призвав Домну, начинала с ней беседовать. В беседах этих большею частию вспоминалось прежнее житье-бытье и иногда речь заходила о капитане, но тяжелые воспоминания дней этих (капитан, говорят, ее очень бил) как-то невольно обрывали нить разговора, и Анфиса Ивановна замечала:

      – Ну, не будем вспоминать про него. Дай бог ему царство небесное, и пусть господь простит ему все то, что он мне натворил!

      Bо время разговоров этих Анфиса СКАЧАТЬ