Тетради 2019 года. Александр Петрушкин

Чтение книги онлайн.

      Реки Вавилона двигаются вовнутрь,

      ссадины струй своих держат в подобье рук —

      в сучьях синеющих пальцев [считай: фаланг

      дерева между речью]. Вокруг – леса

      песочные выгорают – сияют пророком в львах,

      стволы соляные горят у воды в семи головах:

      В чреве воды крутится, как мельницы жернова,

      того, кто вернётся первым, огненная булава —

      младенцев на солнце вынет, чтобы их иссушить

      или язык свой вырвет, чтобы из тьмы говорить:

      медленны эти реки, ссадины, львы, столбы —

      опустошённый речью в красной глине стоит.

      У подножья холма всё чужое: земля или небо —

      скудны вещи, которые – взяв – посчитать не решился

      жаркий глаз у птенца, расклевался со всей теснотою

      и лететь, словно взгляд, из его оперенья решился.

      Бельма, пятен его темноты круглый сыр разрезая,

      как смородины спил видят берег и мокрым, и дымным

      и взлетает душа сквозь песок, позвонки и паренье холма за ножи принимая,

      если взгляд вероятней, чем глаз и длина, то есть глубже долины.

      Животные обуглятся в следы.

      – Свои, свои —

      кричит им вслед мешочник-

      отец, расщеплен словом соловей,

      как голос на молчания. Так точен

      лишь взгляд рождённого, нелепо не стыдясь,

      он тянет свою дату, как подстрочник,

      до самой смерти и в руке его

      горит платона бледный позвоночник.

      Вот он [отец] идёт сквозь лабиринт,

      который вырыт был внутри животных

      его следов

      – свои, свои – считает

      и в мешок кладёт их

      снова.

      Тело своё отколупывая, душа

      стоит, как солнечные часы —

      выходит разбойник, говорит «Ша!

      вот отсюда в огнь полетишь, в пласты,

      воздуха, сжатого в лёгкие, в

      девицу, вынутую из тебя

      сентября длинного каблуком,

      как земли вывихнутая верста».

      А душа всё в семечке смерть грызёт

      и летит по дуге её шелуха,

      и щербат её бессловесный рот

      и длинна внутри, как вода, дуга —

      на плече у неё белый свист висит

      и из глотки её в свет изблёван мёд.

      И морозец ранний, как конь, болит

      и от тела её почти ничего.

      там, где они всё читали стихи [а свет повторялся

      в узком тоннеле [зачёркнуто] в светлом фойе, в мокром зале

      голос двоился – и был универсум в молчанье

      дымном и частом, как перемотки СКАЧАТЬ