– Господи, ты хочешь кратчайшим путем отправить нас на тот свет.
– Сколько же можно талдычить одно и то же!
– Послушай, – я попытался урезонить ее, – когда дойдет до дела, на такое тебе не хватит духа.
– Конечно же, хватит, речь ведь пойдет о спасении моей жизни.
Встревоженный ее спокойной уверенностью, я гнул свое:
– В последний момент ты дашь задний ход.
– Напрасно ты так думаешь.
– Ты уже втыкала кому-нибудь в глаз пилку для ногтей?
– Нет. Но ясно представляю себе, как я это сделаю.
Вот тут я уже не смог сдержать сарказма:
– Ты у нас кто, профессиональный убийца?
Она нахмурилась.
– Говори тише. Я учу людей танцевать.
– И втыкание пилки в глаз – один из балетных элементов?
– Разумеется, нет, глупый. Я учу не балету. Танцам. Фокстрот, вальс, румба, танго, ча-ча-ча, свинг и так далее.
Вот так со мной всегда: появляется возможность поближе познакомиться с красивой женщиной, и тут же выясняется, что она учит танцам, тогда как я – увалень.
– Ты дашь задний ход, – настаивал я, – и ты промахнешься, а потом он нас застрелит.
– Даже если я промахнусь, а я не промахнусь, будь уверен, но даже если я промахнусь, он нас не застрелит. Ты что, не слушал его? Ему нужны заложники.
Я с ней не согласился.
– Ему не нужны заложники, которые пытаются воткнуть пилку для ногтей в его глаз.
Она закатила глаза, словно обращаясь к небесам над потолком.
– Господи, ну почему меня приковали не только к пессимисту, но и к трусу?!
– Я не трус. Всего лишь проявляю благоразумную осторожность.
– Так говорит каждый трус.
– Так говорит и каждый человек, проявляющий благоразумную осторожность, – ответил я, надеясь, что в голосе нет извиняющихся ноток.
В дальнем конце комнаты маньяк начал лупить кулаком по газете, которую читал. Потом двумя кулаками. Лупил и лупил, как ребенок в истерике.
Лицо у него перекосило, с губ срывались нечленораздельные звуки ярости, словно сознание неандертальца, записанное в генах, пыталось вырваться из цепей времени и ДНК.
Ярость в его голосе сменилась раздражением, потом горем, снова яростью. Он напоминал дикого зверя, который выл, оплакивая невосполнимую потерю.
Он резко отодвинул стул от стола, схватил пистолет. Выпустил все восемь пуль, оставшихся в обойме, в газету, которую читал.
Эхо каждого выстрела отражалось от сводчатого потолка, металось взад-вперед между металлическими шкафами. Я чувствовал, что оно заставляет вибрировать мои зубы.
Поскольку СКАЧАТЬ