Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года. Адам Б. Улам

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ не понимавшие в естественной науке и в том странном животном, которое называется человеком. Платон, Руссо, Фурье, колонны из алюминия – все это годится разве для воробьев, а не для общества человеческого…». Его собственная система устройства мира, «выходя из безграничной свободы», заканчивается «безграничным деспотизмом». «Прибавлю, однако ж, что кроме моего разрешения общественной формулы не может быть никакого». Одним словом, он предложил разделить человечество на две неравные части. «Одна десятая доля получает свободу личности и безграничное право над остальными девятью десятыми. Те же должны потерять личность и обратиться вроде как в стадо и при безграничном повиновении достигнуть рядом перерождений первобытной невинности, вроде как бы первобытного рая, хотя, впрочем, и будут работать». Однако сегодня это не кажется смешным.[57]

      Безумный «философ» раздраженно заявляет, что «если же члены не захотят меня слушать, то разойдемся в самом начале, – мужчины, чтобы заняться государственною службой, женщины в свои кухни…». А в продолжение всей дискуссии «Нечаев» Достоевского размышляет о напрасно растрачиваемом времени. «Я понимаю, что вам здесь в городишке скучно, вы и бросаетесь на писаную бумагу». Это замечание близко к действительности; в глазах нетерпеливого молодого человека вся Россия сосредоточилась в таком скучном «городишке».

      Русский интеллигент, не принимавший участия в политико-экономической жизни России, ощущал серую, гнетущую атмосферу провинции. Для большинства «государственная служба» была единственным путем к успеху. Россия XIX века не давала возможности молодым образованным людям в полной мере приложить свои силы и таланты. Возможно, виноваты в этом, как считал Достоевский, безбожие и кажущийся либерализм образованных классов. А может, основная причина заключается в отсутствии той свободной, решительной экономической и политической активности Запада, которая захватила современников Нечаева и Ткачева.[58]

      Линия, разделяющая террористов и заговорщиков, весьма условна. Этот классификационный педантизм, представляющийся странным современному читателю, является необходимым и значимым, поскольку затрагивает 60-е и 70-е годы. Заговорщики понимали, что политическое убийство, если и простительно при определенных условиях, все же не может использоваться в качестве основного средства в революционной борьбе. Террористы, в свою очередь, пришли к выводу, что план захвата власти с помощью государственного переворота – несбыточная мечта заговорщиков, не имеющая права на существование в условиях русской жизни. «Хождение в народ» окончилось неудачей. Ожидание массового революционного переворота, носящего, по Бакунину, стихийный характер или, согласно Ткачеву, с помощью жестко организованных небольших групп, смешно в любом случае. Что же остается? Радикалы от чувства безысходности обратились к самой крайней мере – политическому убийству.

      То, СКАЧАТЬ