Строительство вызвало немало протестов в конце шестидесятых – чтобы построить этот неуклюжий бетонный дом, пришлось снести старые бани.
Выпирающий в виде полумесяца фасад выложен узкой, смоляного цвета плиткой, а звукоизолирующие окна закрыты жалюзи, чтобы защититься от утреннего солнца.
На втором этаже, в самом конце коридора, – одна из четырех комнат для допросов отдела по борьбе с тяжкими уголовными преступлениями. Растрепанный блокнот, исчерканный небрежным почерком, валяется на фанерованной под березу столешнице.
Рядом с блокнотом – древний магнитофон с нажатой кнопкой записи. В этот момент он записывает разве что тихое жужжанье приточно-вытяжной вентиляции и монотонные щелчки неисправной лампы дневного света – казалось, что лампа никак не может решить, продолжать ли ей светить или лучше уж покончить с этими страданиями, не откладывая.
Сутулый тип в вельветовом пиджаке, больших тонированных очках, с красными от бессонницы глазами бессильно откинулся на спинку обитого черной синтетической тканью стула. Напротив него – неприветливый фалунский полицейский, усатый и с насморком. За последние несколько часов дело не продвинулось ни на шаг.
Усач собрался с мыслями и сделал еще одну попытку:
– Тогда давайте начнем сначала. Почему вы вчера вечером оказались на даче у Эрика Халла?
На этот раз Дон даже не потрудился ответить. Полицейский со всей очевидностью относился к разряду людей, которых Бубе называла shmendrïk – идиот. Сколько ни объясняй, не поймет.
Вопросы Усач начал задавать сразу, как только полиция в своих лимонно-желтых светоотражающих жилетах окружила злополучные мостки. Может, поначалу Дон отвечал и не особенно внятно (все-таки почти целая упаковка долконтина), но он повторил свой рассказ столько раз, что продолжение допроса расценил однозначно: правда их почему-то не устраивала.
– Вы что, поспать собрались? – спросил Усач.
Дон снял очки и начал тщательно протирать стекла носовым платком.
Все, что он мог сказать, они уже слышали. Халл пригласил его оценить свою находку – крест, который, как утверждал дайвер, он нашел в затопленной шахте. Этим объясняется множество телефонных разговоров за последнюю неделю – полицейские намертво вцепились в распечатку. Дон даже не думал скрывать, что отхлебнул вина, отсюда и отпечатки его пальцев на бутылке в кухне. Да, он вошел в дом без спроса, но дверь же была открыта, дайвер его ждал, а он приехал издалека… и что, это и есть причина, почему его допрашивают уже несколько часов подряд?
Он снова водрузил на нос свои летчицкие очки, но как-то неловко. Пришлось поморгать, а потом даже и скорчить специально разработанную для этой цели гримасу. Очки соскользнули на привычное место.
– Свидетель отказывается отвечать на вопросы.
СКАЧАТЬ