Уездное. Евгений Замятин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Со скуки зеленой пойдет Барыба на кухню, к Польке: дура-дура, а все жив человек. Разыщет там кота, любимца Полькина, и давай его в сапог сажать. Визг, содом на кухне. Полька как угорелая мыкается кругом.

      – Анфим Егорыч, Анфим Егорыч, да отпустите вы Васеньку. Христа ради!

      Скалит зубы Анфимка, пихает кота еще глубже. И Полька умоляет уж Васеньку:

      – Васенька, ну, не плачь, ну, потерпи, ребеночек, потерпи! Сейчас, сейчас отпустит.

      Истошным голосом кричит кот. У Польки – глаза круглые, косенка наперед перевалилась, тянет за рукав Барыбу слабой своей рукой.

      – Уйд-ди, а то самое сапогом так вот и шкрыкну!

      Запустит в угол Барыба сапог вместе с котом и доволен – грохочет-громыхает по ухабам телегой.

      Ужинали рано, в девятом часу. Принесет Полька еду – и отсылает ее Чеботариха спать, чтоб глаза не мозолила. Потом вынимает из горки графинчик.

      – Выкушайте, Анфимушка, выкушайте еще рюмочку.

      Молча пьют. Тоненько пищит и коптит лампа. Долго никто не видит.

      «Коптит. Сказать бы?» – думает Барыба.

      Но не повернуть тонущие мысли, не выговорить.

      Чеботариха подливает ему и себе. Под тухнущим светом лампы – в одно тусклое пятно стирается у ней все лицо. И виден, и кричит только один жадный рот – красная мокрая дыра. Все лицо – один рот. И все ближе к Барыбе запах ее потного, липкого тела.

      Долго, медленно умирает в тоске лампа. Черный снег копоти летает в столовой. Смрад.

      А в спальне – лампадка, мельканье фольговых риз. Раскрыта кровать, и на коврике возле бьет Чеботариха поклоны.

      И знает Барыба: чем больше поклонов, чем ярее замаливает она грехи, тем дольше будет мучить его ночью.

      «Забиться бы куда-нибудь, залезть в какую-нибудь щель тараканом…»

      Но некуда: двери замкнуты, окно запечатано тьмой.

      Нелегкая, что и говорить, у Барыбы служба. Да зато уж Чеботариха в нем все больше, день ото дня, души не чает. Такую он силу забрал, что только у Чеботарихи теперь и думы, чем бы это еще такое Анфимушку ублажить.

      – Анфимушка, еще тарелочку скушай…

      – Ox, и чтой-то стыдь во дворе ноне! Анфимушка, дай-ка я тебе шарфик подвяжу, а?

      – Анфимушка, ай опять живот болит? Вот грехи-то! Накося, вот водка с горчицей да с солью, выпей – первое средствие.

      Сапоги-бутылки, часы серебряные на шейной цепочке, калоши новые резиновые – и ходит Барыба рындиком этаким по чеботаревскому двору, распорядки наводит.

      – Эй, ты, гамай, гужеед, где кожи вывалил? Тебе куда велено?

      Глядишь – и оштрафовал на семитку, и мнет уж мужик дырявую свою шапчонку, и кланяется.

      Одного только за версту и обходит Барыба – Урванку. А то ведь и на Чеботариху самое взъестся подчас. Терпит, терпит, а иной раз такая посчастливится ночь… Наутро мутное все, сбежал бы на край света. Запрется Барыба в зальце, и мыкается, и мыкается, как в клетке.

      Осядет СКАЧАТЬ