Похищение по расписанию. Марина Серова

Чтение книги онлайн.

      Плакать так, чтобы кровь из глаз.

      Или вот еще шедевр.

      Приплыли. Стихи-то, похоже, сочинил подросток. Да еще раненный в самое сердце. Я, конечно, не Бальмонт, а до Блока мне ползти и плакать, но тут только дурак не поймет, что ребенок, который либо сам пишет такие нетленки, либо специально собирает их где-то, самый обыкновенный. Правильный. Сильно переживающий, как большинство людей его трудного возраста. И да, подбитый на самом взлете.

      Я не просто так пристроилась лицом к окну – если бы кто-то зашел в комнату и застал меня врасплох, то я могла бы незаметно избавиться от дневника в плюшевой обложке. Так и вышло. В комнату вошел Сапсанов. Увидев меня, как будто расстроился. Я раскрыла пальцы, и дневник благополучно упал позади меня на пол. Прямо между туфель.

      – Хотел побыть в ее комнате, чтобы… не знаю… – Игорь Дмитриевич посмотрел на пол. – Это ее плюшевый дневник?

      Я не стала разыгрывать спектакль со случайно задетой книгой.

      – Да, он.

      – Могу я?..

      Сапсанов протянул руку, хотел прикоснуться к плюшевой обложке. Но тут меня одолели сомнения.

      – Разрешите, Игорь Дмитриевич, я еще немного с ним поработаю? Обещаю вернуть в том виде, в каком взяла.

      – Только не уносите из этой комнаты, – попросил Сапсанов после паузы. – Он мне скоро понадобится.

      – Хорошо, Игорь Дмитриевич.

      Зачем он ему? Это меня озадачило.

      Он уже почти вышел в коридор, когда я чуть не сказала ему вслед, что его дочь прекрасно рисует и даже пишет стихи. Что она не простая девочка. Что скучает по маме. Что ему бы следовало не муштровать дочь, а чаще проводить с ней время.

      Чтобы такое произнести сейчас, надо быть зверем, решила я.

      Сапсанов на секунду замер, а потом вышел из комнаты.

      Глава 2

      Оставшись одна, я, уже не скрываясь, присела на край кровати и продолжила листать дневник. Записи менялись – это я наблюдала некую эволюцию душевного состояния человека, который вел этот дневник. Рисунков становилось меньше, стихи пропали вообще. Появились коротенькие заметки, иногда без указания даты. Скорее, они напоминали мысли ни о чем и обо всем на свете, но порой несли какую-то смысловую информацию.

      Интересно, о ком это она?

      Знакомые мысли. Помню, в ее возрасте я вообще мало кому верила. Казалось, что так будет всегда. А потом это чувство сменилось осознанием того, что взрослые тоже имеют право ошибаться.

      Последняя, недавно сделанная запись в дневнике Ксении была совсем непонятной: