См. статью «Любовь». Давид Гроссман

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ у нас все его любили, называли его семья Малевских – за то, что все время пел, это, понятно, смехом, в шутку, ну, скажи уже „здравствуйте“, „шалом“ скажи своим детям! – проорал он старику в ухо. – Ха, ничего, глухой как пень, и вот, господин Нойман, подпиши ты мне тут и тут, что получил его от меня, может, есть у тебя какая-нибудь бумага, удостоверение какой-нибудь личности? Нет? Не страшно. Я и так верю. Ну, шойн, ладно, чтоб было в добрый час, это большая радость, я так понимаю, ну, прямо как младенчик родился, да, ничего, вы привыкнете к нему, ну, мы должны вернуться уже в Бат-Ям, есть еще много работы, благословен Господь, до свиданья, господин Вассерман, не забывай нас!» И он засмеялся прямо перед самым лицом старика, который вообще не замечал, что он там, тотчас забрался в свою перевозку и скоренько укатил.

      Бейла побежала взять ломтик лимона, чтобы помочь маме как-нибудь немножко прийти в себя. Папа стоял, не двигаясь, и смотрел вниз на потоки дождя, стекавшие в пустую яму, в которой муниципалитет так и не высадил сосну. Вода струилась по маминому лицу – она сидела на стуле под дождем с закрытыми глазами, коротышка такая, толстые ноги не доставали до земли. Момик приблизился к старику, осторожно взял его за худую руку и потянул под навес, который над Бейлиной лавкой, чтобы лучше уж он стоял под навесом, чем под дождем. Момик и старик были почти одинакового роста, потому что старик был совершенно сгорбленный и еще у него была небольшая шишка под шеей. И еще в ту же самую минуту Момик увидел, что на руке у этого нового дедушки выбит номер, как у папы и тети Итки и как у Бейлы, но Момик сразу понял, что это другой номер, и тотчас начал заучивать его. Тем временем Бейла вернулась с лимоном и принялась тереть маме лоб и виски, и воздух наполнился приятным запахом, но Момик еще не двигался и ждал, поскольку знал, что мама не так уж быстро приходит в себя.

      И в это же самое время в конце переулка показались Макс и Мориц, которых по правде звали Гинцбург и Зайдман, но никто не помнил этого, кроме Момика, который помнил все. Они были два старикана, которые везде были вместе и вместе жили в подвале двенадцатого блока, набивали его всяким вонючим тряпьем, старым барахлом и прочей холерой, которую собирали где только можно. Когда из муниципалитета пришли вышвырнуть их из подвала, Бейла так кричала, что их оставили в покое и вообще убрались восвояси. Макс и Мориц никогда не разговаривали с другими людьми, только между собой. Гинцбург, который был жутко противный и вонючий, все время ходил и спрашивал: «Кто я? Кто я?» Это оттого, что у него пропала память Там, у тех, да сотрется их имя, а низенький, Зайдман, лыбился во весь рот на весь белый свет, и про него все говорили, что он пустой внутри. Ни единого шага они не делали друг без друга – черный Гинцбург тащится впереди, а за ним Зайдман, и держит свой черный мешок, который воняет за километр, и лыбится в пространство. Когда мама Момика видела их, как они идут, она всегда говорила про себя тихонько, скороговоркой: ойф але пусте вэлдер, ойф але висте вэлдер, только чтобы СКАЧАТЬ