Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента. Уильям Ширер

Чтение книги онлайн.

      Я так сильно взволнован, боюсь, не усну.

      Вена, 2 марта

      Тэсс и ребенок чувствуют себя отлично во всех отношениях. Я провожу большую часть времени в больнице. Напряженность в Вене растет с каждым днем. Знаю, что Шушниг ведет сейчас переговоры с рабочими, которых его коллега Дольфус так хладнокровно расстреливал четыре года назад. Они просят немногого, но переговоры с такими тупыми реакционерами продвигаются медленно. Пока рабочие просят то, что, несомненно, могут сейчас получить, у Шушнига, а не у нацистов. Чувствую себя слегка не у дел – нахожусь в гуще событий, но не веду актуальных репортажей. Странное радио, которому не нужны сообщения из первых рук. Но Нью-Йорк ни о чем не просит, его заботит главным образом образовательная передача, которую я через несколько дней должен сделать из Любляны – школьный хор или что-то в этом роде! Вчера Геринг произнес приятную доброжелательную речь, если верить местной прессе. Он сказал: «Мы (военно-воздушные силы Германии) станем ужасом для наших врагов… В этой армии мне нужны железные люди, жаждущие действия… С того момента, когда Гитлер в своей речи перед рейхстагом заявил, что мы больше не станем терпеть подавления десяти миллионов немецких товарищей, живущих за нашими границами, вы, как солдаты военно-воздушных сил, знаете, что, если понадобится, вам придется подкреплять делом эти слова фюрера. Мы горим желанием доказать нашу непобедимость».

      Любляна, Югославия, 10 марта

      Вот он, город, который может пристыдить весь мир. Он полон памятников, и среди них нет ни одного памятника воину. Только поэты и мыслители удостоены такой чести. Подготовил выступление хора шахтерских детей для трансляции в программе Колумбийской школы. Пели они великолепно, как уэльские шахтеры. После всего, в ожидании венского поезда, выпил много хорошего словенского вина с местными священниками, в Словении очень силен католицизм. За два дня, что провел здесь, не имел никаких новостей о том, что происходит в мире.

      Вена, 11–12 марта (4 часа утра)

      Произошло самое худшее! Шушнига нет. Есть нацисты. Рейхсвер вторгается в Австрию. Гитлер нарушил дюжину торжественных обещаний, обетов, договоров. И Австрии конец. Прекрасной, трагической, цивилизованной Австрии! Кончилась. Скоропостижно скончалась сегодня днем. Сегодня днем. Уснуть невозможно, поэтому буду писать. Должен что-то писать. Нацисты не разрешат мне выйти в эфир. И я сижу сейчас над самым большим репортажем в моей жизни. Радиопередатчик здесь только у меня. Макс Джордан из Эн-би-си, мой единственный конкурент, еще не приехал. Однако вещать я не могу. Нацисты глушили меня всю ночь. Я спорил, жаловался, боролся. Час назад они выгнали меня штыками.

      Начну с самого начала этого кошмарного дня, если смогу.

      Выглянуло солнце и в воздухе ощущалась весна, когда мой поезд в восемь утра подошел к Южному вокзалу. У меня было отличное настроение. Проезжая по Плесльгассе, я заметил, что улицы замусорены бумагой. Сверху два самолета разбрасывали листовки.

      «Что СКАЧАТЬ