боевых гребных кораблей, у Цезаря в тот момент, на мой взгляд, не было какой-либо причины для тревоги. Однако одна серьезная трудность возникла. Сразу же по прибытии в Египет он послал распоряжение Клеопатре явиться во дворец. Цезарь не мог выполнить свою задачу арбитра в царском споре до ее прибытия, а также он не мог утвердить свою власть, пока вместе с ней не соберется вся группа заинтересованных лиц под навязанным им покровительством. И все же Клеопатра не осмеливалась ни довериться Ахиллесу, ни положиться на него как на надежного проводника через линию фронта. Так Цезарь оказался перед дилеммой. Но ситуацию разрешила смелость и дерзость молодой царицы. Понимая, что ее единственная надежда на возвращение себе царства состояла в том, чтобы лично изложить свое дело римскому арбитру, она решила всеми правдами и неправдами попасть во дворец. Сев на корабль и доплыв из Пелусия в Александрию, вероятно в конце первой недели октября, она пересела в небольшую лодку, когда до города оставалось некоторое расстояние, и так в сумерках проскользнула в Большую гавань в сопровождении только одного друга, которым был Аполлодор с Сицилии. Она, видимо, понимала, что ее брат и Потин живут во дворце вместе с немалым количеством приближенных и слуг, но нельзя было узнать, насколько Цезарь контролирует ситуацию. Незнакомая с властью более аристократической, чем власть ее собственного царского дома, она, по-видимому, не понимала, что Цезарь безраздельно властвует на мысе Лохиас и что не он, а Птолемей был охраняемым гостем. Она чувствовала, что, высадившись на дворцовом причале, она подвергает себя огромному риску и может оказаться в руках сторонников своего брата и быть убитой, прежде чем окажется перед Цезарем. Вполне возможно, что этот страх был оправдан, так как Птолемей и Потин, несомненно, обладали значительной свободой действий в пределах дворца, и, если бы распространился слух о прибытии Клеопатры, никто из них не стал бы колебаться и всадил бы ей кинжал между ребер в первом же темном коридоре, по которому ей пришлось бы пройти. Поэтому, ожидая в неподвижной лодке под стенами дворца наступления темноты, она велела Аполлодору закатать ее в одеяла и постельные принадлежности, которые он захватил для нее в лодку, чтобы защитить от ночного холода. И этот сверток она велела ему обвязать веревкой, которую, я полагаю, они нашли в лодке. Она была женщиной очень небольшого роста, и Аполлодору, очевидно, не составило труда нести на плече этот груз, когда он сошел на берег. Тюки такого рода были тогда, как и в наши дни, обычным багажом простого человека в Египте и вряд ли привлекли бы внимание. Житель Александрии в настоящее время так носит свои пожитки, завязав их в постельные принадлежности, а циновка или кусок ковра, который служит ему кроватью, обматывается вокруг этого тюка и завязывается веревкой. В древние времена существовал, несомненно, точно такой же обычай. Так Аполлодор, который, вероятно, был сильным мужчиной, прошел через дворцовые ворота с царицей Египта на плече,
СКАЧАТЬ
