Война все спишет. Воспоминания офицера-связиста 31 армии. 1941-1945. Леонид Николаевич Рабичев
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Война все спишет. Воспоминания офицера-связиста 31 армии. 1941-1945 - Леонид Николаевич Рабичев страница 18

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      О времени отъезда я сумел сообщить отцу.

      Вагон был красный, товарный, с двухэтажными нарами внутри и был битком набит солдатами и офицерами, направляющимися на фронт.

      Олег втиснулся на нижние нары, я сумел забраться на верхние нары и оказался лицом к лицу прижат к миловидной девушке – санинструктору.

      Было что-то мучительное.

      Папа стоял на платформе, а я его так и не увидел, а девушка дышала мне в рот, и дыхание ее волновало меня.

      Мы сначала невольно, а потом взапой без конца целовались. Одна моя рука была зажата, перевернуться, так же как и развернуться, было невозможно, говорили задыхаясь, шепотом, что, наверное, это судьба, но при высадке, километрах в пятнадцати от переднего края, в толпе навсегда потеряли друг друга, да и с Олегом я разминулся.

      Каждый из нас до штаба 31-й армии, находившегося в деревне Чунегово, близ города Зубцова, добирался отдельно.

      Стихи написал через шестьдесят лет – 15 марта 2002 года.

      То смех, то мат со всех сторон, / Махоркой, вшами, вещмешками. / Воспоминаниями, снами, / Едой битком набит вагон. / Винтовка чья-то подо мною, / И вдруг, о чудо неземное! / Губами, грудью, животом / И всем, что видно и не видно, / Я вдавлен в медсестру. Мне стыдно! / Но широко открытым ртом / Она судьбу мою вдыхает, / Вагон скрипит и громыхает, / А время третий час стоит. / Так тесно, как в Аду у Данте, / – Молчи! – Она мне говорит…

      Лет двадцать назад собрал я в своей творческой мастерской проживавших в Москве восемь бывших своих связистов. Пили водку и вспоминали.

      – Жалко, Жуков не пришел, – сказал Марков.

      – Ты что? – сказал Денисов. – Жукова я под Оршей хоронил.

      – Да ты что? – сказал Марков. – Я после войны из Венгрии в Москву его провожал.

      – А переправу через Неман помнишь?

      – Нет.

      – А Гольдап?

      – Нет.

      – А Ирку Михееву?

      – А как же, я с ней…

      – А Веру Семенову?

      – А как же, я с ней…

      – А я с Танькой Петровой…

      – Где?

      Молчание.

      – В Любавичах? В Сувалках? В Левенберге?

      Помнили имена женщин, которых любили, друзей, которых хоронили, но абсолютно смешалось в памяти – с кем, когда, где, и то, что рассказывали другие, с тем, что пережили сами, и о каждом событии у каждого была своя версия, исключающая все прочие.

      А я уже думал о мемуарах, но подтверждения того, в чем сомневался, да и просто понимания не находил. То, что их веселило, меня повергало в уныние.

      Пропали без вести, забыты, / убиты и в землю зарыты, / без вести, как древние страны / и звезды, нет вести с которых, / и розы, которых сорвали / без цели, а может, дельфины, / калужницы знают? Тюльпаны? / Коты на заборах, стрекозы?..

      О близости и муках в тесноте, / два с половиной метра, как в пенале. / Потом вагоны, шпалы, звезды, дали. / Под Оршей СКАЧАТЬ