Дочь царского крестника. Сергей Николаевич Прокопьев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мою замучили японцы в том же тридцать седьмом. Какая была красавица! Именно красавица. Папа ростом под метр девяносто, мама ему по плечо. Густые солнечные волосы. И сама вся солнечная, улыбающаяся. Не раз слышал, как отец говорил с восхищением: «Зоя, ты у меня шедевр!» Мама одно время работала бухгалтером на дороге. А ей бы, наверное, петь… Сильный, грудной, от природы поставленный голос. Просто роскошное меццо-сопрано. И владела им в полной мере… Как услышу романс «Я ехала домой…» – всё: мыслями улетаю в Хайлар… Мама пела и играла на гитаре, а папа играл на балалайке. К родителям частенько приходили друзья. Папа меня посылает:

      – Юра, принеси вина.

      Открываю погреб, а правая стенка – сплошь вина, три полки уставлены. Начинать надо с нижней. Вина отец держал только французские – бургундские, бордосские… А ещё были ликёр «Шартрез», коньяк «Белая лошадь». Нигде больше такого не видел. Кого не спрашиваю – никто не знает. На хайларском вокзале работал буфет шикарный, и стояла (не знаю, из чего сделана) большая белая лошадь – символ коньяка. Потом не стало. Вина у отца были отменные. Гости с удовольствием пили, я с удовольствием нырял в прохладу вкусно пахнущего подвала. Мне папа вино разрешил, когда восемнадцать исполнилось. Из Харбина приехал, он посадил за стол:

      – Сын, наливаю тебе рюмочку вина, ты со мной должен выпить.

      – А почему, – спрашиваю, – раньше нельзя было?

      – Тебе восемнадцать исполнилось. Возраст зрелости.

      Я опустошил рюмочку.

      – И пиво, – сказал, – можешь стакан выпить.

      Папа сам вино почти не употреблял – глоток-другой, но любил угощать. Гости, подвыпив вина, непременно просили родителей спеть. Папа чуть подпевал, а мама…

      У меня голос от неё, конечно. И тоже природой поставленный… На лесоповале на Урале конвойные развлекались. На делянке скучно им торчать без дела, кричат мне:

      – Мужик, крикни!

      Когда дерево пилят, в самый последний момент оно щёлкнет: огромная сосна тем самым даёт знать – сейчас будет падать. И надо предупредить окружающих криком:

      – Бойся!

      Могучее дерево, падая, всё сокрушает на своём пути: ветки соседних деревьев, сухостой… Не дай Бог человеку оказаться внизу… На делянках мы скученно работали – конвойным так легче следить. На их просьбу как закричу… И сам поражался мощи голоса. Будто огромный столб вырывался из горла и рос к верхушкам высоченных сосен, уходил в небо:

      – Бо-о-о-о-й-ся-я-я-я-я!

      Я сидел в лагере с Лавровым, сценическая фамилия Турчанинов…. Он пел в Харбине в театре «Модерн», а после освобождения в Омской музкомедии пел и ставил спектакли. Говорил, что такой силы голос, как у меня, встречал только у Шаляпина. Фёдор Иванович приезжал в Харбин в 1938-м. Я-то, конечно, не певец, так, для себя. Но крикнуть мог. Даже когда доходил от голода, сила в горле оставалась… Как гаркну на всю тайгу:

      – Бо-о-о-о-о-й-ся-я-я-я!

СКАЧАТЬ