Свет дьявола. Виктор Ерофеев

Чтение книги онлайн.

      В детстве, ложась спать, я любил перевоплощаться в других людей. Это как ночлег в незнакомой гостинице. Я на цыпочках проникал в чужие тела и жил там примерочной жизнью, глазея чужими глазами и шевеля наемными мозгами. Мне нравилось заселяться в нашу домработницу, в родительских знакомых, в соседей по лестнице, в советских вождей, смутно отражавшихся в черно-белом аквариуме несовершенного телевизора, наконец, в постового на нашей улице Горького. Живя в домработнице, как в шумном двух-звездочном отеле с фамильярными нравами, я восхищался ее походкой, округлостями тела, которое она подолгу полоскала в ванне. В милиционере я уважал его высокую сопричастность светофорам. Хрущев мне казался просто веселым жуликом. Я нехотя возвращался в себя: ведь чужие жизни интереснее и богаче моей. Первые детские экстазы подсказали мне то, что Камю называл параллельными жизнями актеров и Дон Жуанов. Даже теперь, в разных странах, я провожу тот же эксперимент: сицилийский продавец рыбы, непальская крестьянка с корзиной гималайского хвороста за спиной легко становятся жертвами моего любопытства. Раздразнив в детстве воображение, я должен постоянно его подкармливать. Иначе оно сожрет меня самого.

      Книги тоже шли в печку воображения. Я не делал различия между русскими сказками и Тимуром с его командой. Меня одинаково волновали сказочная возможность прокатиться на мотоцикле и судьба брата Иванушки, превратившегося в козленочка – книги я воспринимал, как путешествия. В голове застревали экзотические названия. «Вы не в Чикаго, моя дорогая!» – Меня интриговало не столкновение мистера Твистера с советской действительностью, а его чикагское местожительство. В Чикаго я позже приехал как на родину мистера Твистера.

      Турист убог и высокопарен в своем желании приобщиться к магии имени. Не быть в Париже – показатель социальной ущербности. Но побывать там – значит вынести свои приговоры:

      – Ничего особенного!

      – Я не ожидал, что здесь так хорошо!

      Восторженная душа придет в экстаз и от уличного писсуара.

      Еще не открыв Жюля Верна, я созрел как внутренний путешественник, каким и был сам Жюль Верн. Но затем я тронулся в путь, а он остался дома. Из внутреннего мира можно извлечь любую фантазию. Но столкновение с внешними мирами не менее креативно. Можно представить себе море, ни разу его не увидев, но переживание первой встречи с морем рождает вереницу ассоциаций, которая превратит вас не только в пловца, но и в любовника. Я знаю людей, которые, живя рядом с морем, не видят в нем ничего, кроме «большой лужи», но тупость восприятия наказуема даже как форма наигрыша. Сопротивление красоте, равно как и неспособность ее воспринимать, порождает душевное бессилие.

      Мне повезло. Мне не нужно было учиться путешествовать, обеспечивая себя мотивацией. Она заложена во мне вместе с творческим даром. Один и тот же пакет божественных предложений. Но я не раз наблюдал, как люди, скептически относившиеся СКАЧАТЬ