какому-нибудь мужику к нам подойти и начать разговор, меня отсылали домой. Своеобразной приманкой наверное была. И так каждый раз. Я даже не знаю что такое материнская ласка, объятия. В школе, ты даже не представляешь, как я ненавидела ходить в школу! Там каждый наверное считал своим долгом меня обозвать, сделать гадость. Я просила отца меня куда-нибудь отправить, только бы подальше. А он гладил меня по голове со словами: «всё наладится». Представляешь,– она вскинула на меня мокрые от слёз глаза,– Наладиться! Я жить не хотела! Одно спасение было – когда матери не было, а отец уходил в лес, он же охотник, то меня оставляли с двоюродной бабкой. У неё правда своих внуков четверо, но она единственная, кто относился ко мне нормально. Я даже мечтала – поскорее бы отец уехал и меня отправили к ней. Мне было девять, когда отец сказал, что мама умерла. А я даже не расстроилась, даже какая-то тихая радость была, что больше никогда не увижу её. Потом умерла та бабка, меня не с кем оставлять было и отец отправил меня в семью своего брата. Они в принципе не плохие, у них своих двое мальчишек и относились ко мне по доброму, жалели меня, это я уже повзрослев поняла. А тогда, во мне было что-то надломлено, я не могла адекватно воспринимать заботу от них, постоянно ждала подвоха, да и от братьев тоже. Потом ничего, притёрлись друг к другу, но они всё равно не могли помочь мне, уж слишком забитой я была. Отец раз в два, три месяца приезжал. Рассказывал, что звонил Максим и передавал мне привет. А я даже не желала слышать о нём – единственный родной человек, который мог бы избавить меня от всех этих ужасов, бросил меня. Ну конечно, зачем ему нужна была сестра-соплячка. У дядьки с тёткой я прожила чуть больше четырёх лет и наконец приехал Максим забрал меня. Я от него шарахалась как чёрт от ладана, ну а что? Ему 36 лет – взрослый дядька и чего-то от меня хочет, то обнимет – я в истерике, погладит по голове – меня колотит. Он уже альфой стал, стаю надо было поднимать, сплотить и его очень часто не бывало дома, а для меня только в радость это. Я уже потом узнала, что он когда меня забрал и увидел какой я стала, отца чуть не убил. Оказывается он часто звонил и спрашивал про меня, но отец ему ничего не рассказывал, может не считал важным, а может для него это действительно не имеет значение. До сих пор с ним не разговаривает. И вот наконец в стаю вернулась Марта. После того как я прошла эту процедуру, чуть с ума не сошла. Марта долго со мною занималась, можно сказать возвращала меня к нормальному общению с окружающими. Поэтому, я понимаю, что ты можешь сейчас чувствовать.
Я уже сидела рядом с Алиной, держа её за руку.
– А как же окружающие, неужели никто ничего не мог сделать?
Она покачала головой:
– Со стороны ведь ничего плохого не происходило – ну мать шлюха, но меня ведь никто не бил. Отец часто уезжает, так и я одна не оставалась, то с матерью, то с бабушкой. А что до моральных терзаний, мне же не с кем было делиться. Я ни в коем случае не жалуюсь! Просто если вдруг тебе кто-нибудь скажет что-то нехорошее про меня и брата, я хочу чтоб ты знала правду.
