Я, мой Бубзиг и собака. Andy Weiss

Чтение книги онлайн.

      Вытащили из-под бумаги собаку, оторвали ее от скотча, приклеили бумагу еще раз. Приклеили скотч по периметру к потолку (потолок красить не собирались).

      Налили в поддон краски.

      Вытащили из краски собаку, оттерли ей лапы.

      Смочили валики в краске.

      Отобрали у собаки крышку от банки с краской, вытерли ей морду.

      Начали возюкать валиками по стене, хыхыкая и выписывая всякие непристойности.

      Извлекли собаку из поддона с краской, вытерли, заперли в соседней комнате.

      Докрасили маленькую стену. Покурили.

      Отодвинули мебель от следующей стены.

      Успокоили через дверь скучающую и рвущуюся помогать собаку.

      Проверили почту и социальные сети.

      Успокоили стонущую от одиночества собаку.

      Повозюкали валиками по следующей стене.

      «Мне кажется, надо оставить так, – задумчиво сказал Бубзиг, обозрев фронт работ, – я слышал, это новое веяние – две стены другого цвета. Мне кажется, ничего. Свеженько».

      Я согласился. Убрали поддон, банку с краской и валики обратно в гараж. Обезумевшая от счастья собака ворвалась в комнату, сшибая по пути бумагу с пола и сдвинутую мебель. Отогнали собаку, оттерли ей бок от краски, посмотрели на пятно в форме собачьего бока на свежеокрашенной стене. Переглянулись.

      «У нас тут диван стоит, – невозмутимо произнес Бубзиг, – незаметно будет».

      И мы пошли есть пиццу на набережную.

      Теперь у нас две стены другого цвета. Концептуально! Модно. В лучших традициях хоум-дизайна.

      И свежеокрашенная собака.

      Борщ.

      Как я уже рассказывал, Бубзиг лет пять назад работал в России, примерно две недели. За эти две недели он был кормлен как в разных ресторациях, так и в гостях у представителей принимающей стороны. И эти две недели стали для Бубзига синонимом разнузданного гастрономического кутежа.

      Вспоминая Россию, Бубзиг закатывает глаза, причмокивает губами и зовет в свидетели какого-то святого (кажется, Франшику, но я не уверен). Это означает, что русская кухня произвела на него неизгладимое впечатление.

      Когда выяснилось, что в плане кухни руки у меня растут из правильного места, Бубзиг принялся меня шантажировать, требуя изготовить то, что ему полюбилось. Он перечислял, что полюбились ему «кусочки теста с мясом внутри, название сложное», суп из капусты и других овощей (путем расспросов я угадал «щи из кислой капусты»), «салат, где много-много всего, и он разноцветный, и горох», и – «панкейки тонкие и чтобы в них всякое заворачивать». Поскольку человек я ленивый, уламывал он меня долго, прибегая даже к пыткам, моральным и физическим, запрещенным конвенцией ООН. В условиях совместного серфа это было весьма опасно. Под гнетом опасности и уговоров я потихоньку сдавал позиции, и как-то раз, решив сделать сюрприз, до четырех часов ночи лепил на кухне пельмени и вареники с картошкой, стараясь сильно не шуметь и не СКАЧАТЬ