Отрок. Ближний круг: Ближний круг. Стезя и место. Богам – божье, людям – людское. Евгений Красницкий

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Каждое воскресенье будешь присылать их в Ратное, там я с ними буду заниматься, а может быть, выберу время и еще несколько раз сюда наведаюсь. Потом посмотрю: кто из них к принятию таинства Святого крещения готов, а кто…

      – Полгода тянуть с крещением? Отче, да ты что?!

      – Умерь голос, отрок! Со служителем Божьим разговариваешь!

      Ох, и неподходящий момент выбрал монах для проявления строгости! Мишка уже в течение нескольких дней размышлял о причинах повышенной активности отца Михаила, обычно ведшего себя достаточно скромно. Вывод напрашивался сам собой: в Ратном на протяжении нескольких поколений выработали некий баланс отношений между духовной властью и светской (считай, военной). Ратнинцы, вполне серьезно считавшие себя воинами Божьими, к беспрекословному подчинению попам были не склонны, плюс сказывалось традиционное презрение ратников к «нестроевым». Уже давно, если не с самого начала, для священников была очерчена незримая граница, переступать которую им не дозволялось, а при нужде ратнинские мужи не стеснялись показать своим пастырям, кто кого на самом деле «пасет». Вспомнить хотя бы сотника Агея, выбивавшего попу зубы, или разборки со священником, пытавшимся изгнать из села лекарку-язычницу.

      В крепости отец Михаил ощутил волю – у него, видимо, создалась иллюзия того, что здесь незримой границы, существующей в Ратном, нет, и он попытался начать выстраивать жизнь «гарнизона» таким образом, какой представлялся ему единственно правильным. Месяцем раньше Мишка такое, может быть, и стерпел бы, но история с Роськиной болезнью и собственной «комой» (как правильно назвать то, что с ним случилось, Мишка не знал) сломала что-то в отношениях между ним и монахом. Что-то очень важное, и, что самое печальное, окончательно и бесповоротно.

      Окрик отца Михаила возымел действие, обратное задуманному: Мишка почувствовал, что из глубин подсознания лезет даже не мальчишка Лисовин, уже ставший привычным, а кто-то покруче, как бы и не сам прадед Агей. Усилием воли сдерживая рвущееся наружу бешенство, Мишка попытался воздействовать на монаха словесно:

      – Но холопов-то в Ратном ты крестил!

      – Мне виднее, когда и кого…

      Договорить отец Михаил не успел – Мишка (а может быть, Агей?) сорвался с постели и, ухватив священника за грудки, легко оторвал тщедушное тело от лавки.

      – Ты!.. – Мишка встряхнул бывшего друга и учителя так, что у того мотнулась голова. – Палки мне в колеса вставлять?! Забыл, где живешь?

      С грохотом упала опрокинутая лавка, монах, цепляясь за Мишкины запястья, что-то неразборчиво хрипел, а старшина Младшей стражи, будто открылись где-то внутри неведомые шлюзы, брызгая слюной, выдавал в полный голос «перлы изящной словесности», почерпнутые в молодости на причалах и палубах Ленинградского торгового порта и Балтийского морского пароходства.

      Что удержало уже занесенный для удара кулак, Мишка потом с уверенностью не СКАЧАТЬ