Понедельник. №7. Наталья Терликова

Чтение книги онлайн.

      Снова заглянула невестка.

      – Не хотите с нами?

      – Заканчиваю повесть. Нельзя прерываться…

      В приоткрытую дверь внучка прокричала:

      – Медуз я не боюсь!

      – И они тебя тоже! – прокричал я в ответ.

      К дому подъехало такси.

      В голове шевельнулась где-то прочитанная фраза: «Талант медленно убивает тебя, пока пишешь, и быстро добивает, если останавливаешься».

      Такси отъехало, и меня бессовестно отвлекла мысль о предстоящем одиночестве.

      Я походил по комнате.

      Подержал в руках фотографию покойной жены.

      Приготовил себе тарелку салата.

      Допил остывший стакан чая.

      Переоделся и вышел на улицу.

      Было жарко.

      И душно.

      И липко.

      На небе, не поделив что-то между собой, толкались облака.

      Я заставил себя повернуть назад, к дому.

      – Чего тебе? – заговорил я с увязавшимся за мной похрамывающим щенком.

      Щенок улёгся на мои туфли.

      «Покинули родные», – догадался я.

      За моей спиной призывно прокашляли.

      Я обернулся.

      – Честь имею! – сказал Лисин – автор пьес, за постановку которых не брался ни один режиссёр. Театры упорно восставали против теории Лисина, утверждавшего, что для выражения в пьесе авторской мысли вполне достаточно наличия минимального количества слов при присутствии максимально обширного разнообразия action. «Оттого, что герой пьесы активно помочится прямо на сцене, – утверждал Лисин, – подмостки не рухнут, и театральный занавес не подгниёт, зато выразительно яркий action яснее всяких слов позволит зрителю понять, каким, например, недугом мучается персонаж пьесы». В последней пьесе Лисина «Радостное погруженье» слов вообще не было. Почти не было. Всё было построено на молчаливых диалогах искренних, совершенно раскованных душ.

      – Честь имею! – отозвался я.

      От опухшего и несимметричного лица Лисина исходил неотвязный запах пива.

      – Не отвлекаю? – осторожно спросил он.

      – Отвлекаешь, – отрезал я. – У меня интервью…

      – С этим? – устремив на собачку вялый, безучастный взгляд, Лисин поморщился.

      Я промолчал.

      – Тут напротив бар «Весёлый кенгуру», – испытующе взглянув на меня, проговорил Лисин. – Может, глотнём по рюмочке?

      Я отрицательно покачал головой, ибо знал, что одной рюмочкой не обойдётся. Подобное мероприятие Лисин талантливо превращал в многосуточный фестиваль.

      Глазки Лисина сощурились так, будто их ослепил яростный свет молнии. Сдавленным голосом он проговорил:

      – Я подумал, что нам не помешало бы немного очиститься…

      – От чего? – не понял я.

      Лисин скосил глаза и мрачно заметил:

      – От чего очиститься – всегда найдётся.

      – Ты иди, – вежливо попросил я. – Мне кажется, СКАЧАТЬ