Красная мельница. Юрий Мартыненко

Чтение книги онлайн.

      …Новость, прилетевшая в Забайкалье, ошеломила не всех. У многих, особенно городских чиновников, тлело смутное ощущение скорых перемен. Местная полицейская охранка вдруг обнаруживала так называемую запрещенную литературу и внезапно выявляла лиц, ее распространявших.

      Прохор Иванович где-то в году 1915-м стал свидетелем случая. Сокращая путь до депо, с масленкой и ведерком с ветошью для обтирки в руках, он нырнул под стоявший пассажирский вагон. По другую сторону путей чуть не столкнулся с человеком, явно пассажиром поезда. Цивильный костюм и шляпа. Аккуратные усики и светлые бакенбарды на бледном неспокойном лице.

      – Прошу прощения, – извинился незнакомец. Окинув взглядом железнодорожника, он оглянулся и вежливо повторил: – Еще раз прошу прощения!

      В голове поезда раздался жандармский свисток.

      Незнакомец нервно оглянулся и произнес:

      – Это вот, можно, я оставлю? – Он протянул белеющий сверток, показывая взглядом на ведерко с ветошью.

      Позади, уже совсем близко, снова раздался свисток. Но пассажирский поезд тронулся.

      – Быстро! – Прохор Иванович подставил ведерко и нырнул под следующий вагон, успев заметить, что незнакомец, ухватившись за скользкие поручни, запрыгнул в тамбур.

      Спустя время, отдышавшись от быстрого шага, Прохор Иванович в укромном уголке депо развернул шуршащий сверток. Увиденное ужаснуло. Прокламации! Целая пачка!!!

      В феврале 17-го года царь отрекся от престола. Народ судачил о так называемом Временном правительстве. Что значит, «временные»? И кто же в нем? Умные головы из местных, как, например, Прохор Иванович, объясняли землякам, что это те же буржуи-капиталисты… Но что означало слово «временные», понять толком никто не мог. Одно было ясно, что новая власть, скорее всего, лишь только временная, и надо ожидать новых перемен…

      Во второй половине марта после роспуска Нерчинской каторги вернулся с Усть-Кары Ефимов шурин. Похудевший, без двух передних зубов, в грязной шинелишке и дырявом картузе, из-под которого свисали длинные космы. В разговоре слегка заикался. У сестры с зятем отмылся в жаркой, аж уши трещат, бане. Не спеша и всласть отпаривал пахучим березовым веником каторжанскую копоть. Мать-старуха и Зина наглядеться не могли на сына и брата. Забили бычка, намололи мяса. Откармливали доходягу большими, в ладонь, котлетами. Отпаивали парным молоком, сметану в палец толщиной мазали на хлеб. Отогрели, откормили. Приодели, и шурин уехал в город. Сказал, что так надо, что пришел, мол, черед выполнять ему свой гражданский долг…

      Долго размышляли Ефим с Зинаидой над мудреными словами. Что за долг такой гражданский? Пойди пойми. А мать-старуха повеселела и пошла на поправку. Хоть и обратно покинул сынок отчий дом, но, главное, жив-здоров. Не сожрала его проклятая каторга. Теперь бы только голову свою, в которой битком непонятных мыслей из книжек, он больно читать любил, спрятавшись в укромном месте, куда опять не сунул. От рождения заикастый Гриша больше молчал и меньше говорил.

      …Где он теперь? СКАЧАТЬ