Песнь северного ветра. Елена Тальберг

Чтение книги онлайн.

      – Есть, – голос за спиной дрожал от смеха, – но я не скажу его, Охотник. Я тоже хочу встретить рассвет здесь.

      И лёгкий плащ окутал его плечи.

      ***

      – Дитя, ты видишь суть вещей, смотришь в сердце бури и повелеваешь ей. Но на человека так смотреть нельзя. Ты видишь его сердцевину и думаешь, что знаешь его. А это не так. Любую суть можно исказить. На человеческих сердцах наросло столько слоев гнили – гордыни, лжи, амбиций, страхов, что он и сам не помнит о своей сути, о том, каким был рождён. Человек сильно изменился. В его сердце так просто не заглянуть. Да и оно может запросто солгать тебе. И себе.

      – Ты думаешь, я неверно увидела тебя?

      – Я не знаю, что ты увидела.

      Она промолчала.

      – А драконы? Драконы тоже так изменились?

      ***

      В Мельничный Переправе им удалось взять коней, обычных рабочих лошадок, но вполне резвых, молодых. Скачка заглушала тревогу ожидания – что там впереди?

      Охотник, однажды приблизившийся настолько, что дыхание стало общим, сейчас снова был далёк. Казалось, пусти она коня вскачь – легко бы оторвалась от него. Но едва он протянул руку, показывая, что пора сбавить темп, как это мнимая свобода исчезла. Он придержал повод её коня, они шагом съехали в лощину. Нежная зелень ласкала глаза, трава, листья – всё было настолько новым, что было жаль ступать и касаться. Но кони невозмутимо принялись жевать, едва им ослабили поводья.

      – Поедим и мы. Привал.

      Она неохотно спешилась. Потрепала коня по гнедой холке, сняла вещмешок. Зимний плащ и камзол были упакованы, на ней осталась только рубашка и бриджи, волосы убрала в косу.

      – Сходи за водой, – Охотник бросил ей котелок. – Ручей вон там, где ивы. А я расседлаю коней.

      Котелок она поймала, а вот от его взгляда предпочла увернуться.

      Этот солнечный весенний день окутал её так плотно, что любое движение требовало усилия. Шагала, раздвигая упругие ветви ив. У ручья было свежо и грязно. Она постояла тут, позволяя воде смыть всё лишнее, всю шелуху этого дня. Люди в деревне – другие лица, другая одежда, взгляды, шёпот, смех. Поля и рощи, звенящие весной, птицы, их перекличка на рассвете, вспархивающие бабочки, белые, жёлтые, тяжелые карие.

      «Нет, – внезапно поняла она. – Это не шелуха. Север так прочно сковал меня, что я и забыла, что мир больше, чем берег, запорошенный сосновыми иглами. Но вот – один пьянящий глоток, и ледяная скорлупа, в которой жили мы с матерью, треснула».