Военные будни, часть 2. Николай Захаров

Чтение книги онлайн.

      – Он рассудит, как надо,– уверил его Морозов.

      – Я и не сомневаюсь, Леха,– сделал к нему первый шаг старшина, сжимая в кулаке его же бывший нож.

      – И я,– шагнул на встречу Морозов.– Я тебя, скобаря, без ножа бы, одними голыми руками придушил,– нервно выкрикнул он при этом, сверкнув лезвием в лунном свете.

      – Вижу,– сделал еще один шаг старшина.

      – Нож у тебя мой фамильный, поэтому ты опаснее с ним стал,– признался Морозов,– обмылок мелкий,– и прыгнул, в два шага преодолев разделяющее поединщиков расстояние. Нож при этом в лунном свете замелькал, перебрасываемый из руки в руку и старшина едва успел уклониться от лезвия, поднырнув и откатившись в сторону. При этом ему удалось, достать ногу противника и Морозов взвыл, не сдерживая эмоций: – Сука! Сучара!– орал он, кружась вокруг, вскочившего на ноги старшины, пытаясь достать его с разных рук и разными махами, демонстрируя навыки в ножевом бое. Второй раз старшина зацепил ему кисть левой руки и прыти Морозов сразу убавил, прикусив губу от боли.

      Пошел крадучись вокруг него, делая ложные выпады и выбирая момент для нападения – последнего. Глаза его, с расширенными от боли зрачками, увеличились и глядели с чернотой потусторонней, пугая и завораживая. Старшина, стараясь не глядеть в эти безумством расширенные глаза, внимательно следил за их хозяином и ждал, стараясь не попасться на ложные выпады и держа нож жалом вперед, прямо перед собой. Ножевого боя он не знал. И как всякий дилетант, понимал, что сейчас он не на своем поле, где шансы его невелики, но принужденный обстоятельствами к этой схватке, присутствия духа не терял, надеясь на русское "Авось" и на Бога. Повторяя про себя.– "Господи, буди милостив мне грешному". А Морозов опять сделал ложный выпад, но дернувшегося старшину тут же и достал ударом в грудь. Нож ткнул старшину с такой силой, что у него сбилось дыхание, и он нанес ответный удар в живот, почувствовав сопротивление тела и выдернув нож, отскочил от зашатавшегося и согнувшегося диверсанта.

      Машинально потерев место удара и, нащупав дырку в гимнастерке, удивился, что жив, чувствуя, как кровь течет по ребрам и уже намокают от нее галифе. Что-то помешало лезвию и оно, скользнув по препятствию, ушло в сторону, пропоров кожу и достаточно видать глубоко. Старшина мотнул головой и, сунув руку под гимнастерку, нащупал нательный крест, смявшийся от удару в дугу.

      – Спасибо, Господи,– прошептал он, прижимая локтем гимнастерку к порезу и вздрагивая от охватившего его озноба. А противник все еще стоял, согнувшись и старшина сделал шаг в его сторону, опасаясь, что это своеобразная хитрость и Морозов еще способен нанести ему удар последний. Но тот, поднял голову и оскалясь, попытался что-то сказать. Что-то злое, беспощадное и окончательно уличающее хотелось ему выплеснуть из себя вместе с вытекающей из брюшины кровью.

      Только сил у него на это не хватило и стоять тоже. Ноги самопроизвольно подкосились, роняя тело в траву с мятыми и вытоптанными ромашками, а старшина понял… это все. Поединок закончился. Противник не способен сопротивляться, и испускает, скорее всего, дух. Поэтому подошел ближе и прислушался к уткнувшемуся лицом в траву телу. СКАЧАТЬ