Наперегонки с судьбой. Екатерина Оленева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ктрисой, топ-моделью или бизнес-леди. Даже торговым представителем или секретаршей у чиновника средней руки стать не посчастливилось.

      Я – ничто. Я серая скучная убогость, которую уважает разве что плесень? Я гроза юности и дурное воспоминание зрелых лет – я учитель. Ага. Истории. В смежной специализации – обществознание. И диплом у меня, к слову, красный. И квалификация – высшая, педагогическая нагрузка – две ставки и классное руководство. Для тех, кто в теме, тот поймёт, что этого вполне достаточно для того, чтобы ни на что другое, кроме работы, сил в жизни просто не оставалось. За все мои усилия по обучению наших юных дарований (и прочих оболтусов) я получаю чистыми аж тридцать пять тысяч в месяц, если грязными, то моя зарплата стандартно вписывается в те самые сорок тысяч, о которых гордо рапортуется в статистических финансовых отчётах.

      В глазах большинства моих соплеменников я «серый неудачник». Так изволили охарактеризовать нас с коллегами один из чиновников. И работаю я в обычной «серой» школе, отстроенной ещё при «совке», где-то в начале семидесятых и с тех пор особо ничего кардинально в себе не поменявшей.

      День на день не приходится, потому что разные бывают классы. Сегодняшний день был сложным. Ребята в классах, как на подбор – ничем не заинтересуешь. Не интересна им история вместе с её давно ушедшими событиями, историческими лицами. Да и современность с её реальностью тоже не интересна. А что интересно? Секс интересен. Алкоголь интересен. И выяснения отношений – кто круче.

      Коротко: шмотки, тусовки, весёлое времяпровождение. И на уроках несчастные мои подопечные отбывают наказание. И я вместе с ними.

      Уже не раз я задумывалась, что неплохо было бы поменять работу. И пару раз даже писала заявления. Но директор чуть ли не со слезами умоляла остаться – основной преподавательский состав люди в основном пенсионного возраста. Им даже отрабатывать две недели ненужно, чтобы покинуть «чудный храм науки». Молодежь в очередь на трудоустройство не то, что не выстраивается, но даже близко к школе не подходит, а случайно залетевшие энтузиасты больше года, как правило, не выдерживают. Так что в школах безработица не ощущается даже в кризис – здесь вечный кадровый голод.

      Обычно взывания директора к моей совести вкупе с обещаниями повысить зарплату имели воздействие – я соглашалась остаться ещё на немного. Но вскоре начинало казаться, что никакой добавки к зарплате недостаточно.

      Школа и сад – первые ступени, колыбель общества. И именно здесь становится особенным очевидным его болезни, и судя по тому, что творится в последнее время, в нашем государстве онкология. С каждым годом всё явнее и ярче несёт запашком разложения – не столько от детей (дети всё равно чище всего того, что нас окружает на пару-тройку градусов) сколько от родителей. Каждый хочет качать права, никто не желает знать обязанностей. Каждый загнан в угол и крайне зол и ищет, на ком можно сорвать накопившееся зло.

      Короче, когда возвращаешься в половине девятого домой, проработав две смены – жизнь боль и вокруг темно. В прямом смысле слова.

      – Опять задерживаетесь, Ангелина Владимировна? – поинтересовалась пожилая вахтёрша, Валентина Игоревна.

      – Да дела. И дома-то особо делать нечего.

      – Ох-ох! – разохалась женщина. – Ты ж молодая, красивая! Мужа бы тебе, деток?

      – Ага. Носки, борщи и памперсы. Нет уж, спасибо. И вообще – деток мне и на работе куда-как хватает.

      – Эх! Глупая ты. То ж чужие, а свои – совсем другое дело.

      – До свидания, Валентина Игоревна, – помахала я рукой на прощание.

      – До свидания. До завтра.

      – И не говорите. Не успеешь глаза закрыть, как будильник звенит. Может и не стоит домой идти-то.

      Разговор о муже и детках повторялся часто. И не только Валентиной Игоревной. На протяжении последних лет особенно старательные доброжелатели старались даже от слов переходить к делу, знакомили «с хорошими парнями». Убеждали.

      Но мне такого счастья даром не надо. В первый раз сама по дурости в капкан сожительства полезла, второй – повелась на уговоры. Но оба раза закономерно завершились одинаково – пришлось исполнять роль мамы-жены и, по-совместительству, кухарки и домработницы. А, да. И ещё выслушивать длинные списки, что должна делать «хорошая женщина, которая, как в старые добрые времена десятерых в поле рожала». Счастья своего я ценить не умела и слилась по-быстрому от такой жизни от моих благоверных в закат. Благо, обошлось без деток и алиментов. Вот у моего брата всё получилось ещё хуже. Жена от него с двумя детьми ушла и теперь он стонет, как осёл, которому не дали морковки, что государство его разоряет на алименты. На двоих сыновей – семь тысяч в месяц. А я, каждый раз слушая его и мамины поддакивания, сгораю от испанского стыда. Но своё ценное мнение держу при себе. Мне мои уши дороги, как и голова.

      Короче, свои полномочия по продолжению рода я передала брату. СКАЧАТЬ