Ролан Барт. Биография. Тифен Самойо

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ то есть включающая в себя все вопросительные предложения из его «Собрания сочинений», начинается с трагедии («Так что же происходило в те эпохи, в тех странах, что трагедия для них стала возможна и даже легка?») и завершается созерцанием спектакля мира в «Парижских вечерах»: «Но чем мне занять себя, когда я выхожу? […] Каким будет для меня спектакль мира?»[241] Первое слово – оно же и последнее, что подтверждается никуда не включенным фрагментом из «Лексики автора» под названием «Первое слово»:

      Он взял в качестве эпиграфа к своей магистерской диссертации (об эвокациях и номинациях в греческой трагедии) слова Клоделя о японском театре Но: «Это не актер говорит, это слово действует». Все последующее (идея эффективности языка) содержалось в этих словах, как если бы это был первый набросок программы, как если бы существовала определенная генетика интеллекта: ужасающая фиксированность сюжета, намеченного с самого начала в его первом слове (пусть даже принадлежащим другому), за которым он следует и для которого возможны только вариации – но не мутация[242].

      Барт замечает, что его этос вариаций происходит из дистанцирования от самого себя, при котором слово освобождается и создает собственный театр, определяя и жизнь, и письмо. Сцена как место мира, мир как сцена: с начала и до конца театр – метафора бытия в мире, который все больше затягивает в себя, не делая при этом своим.

      От Средиземноморья к Атлантике

      1936–1940 годы отмечены нестабильностью и чувством некоторой внутренней опустошенности. Ролан Барт часто впадает в уныние. Его диплом не продвигается так, как бы ему хотелось. В июне 1936 года он провалил экзамен по древнегреческому, хотя усердно занимался Эсхилом: «На устном экзамене по греческому мне попался сон Атоссы, я не мог объяснить ни единого слова». В то время как многие его друзья прошли по конкурсу в Высшую нормальную школу на улице Ульм, ему казалось, что он обречен на прозябание, хоть и не по своей вине, а по вине обстоятельств. Среди ключевых эпизодов его жизни, которые он вспоминал, когда писал Vita Nova, есть такой: «Мои слезы, когда Ф[илипп] Р[ебероль] поступил в Нормальную школу»[243]. Грустно видеть, что их пути разошлись; обидно, что приходится оплакивать образ будущего, который он себе нарисовал.

      Каникулы в Беарне не принесли утешения: по словам Барта, он задыхался там вдали от тех, кого любит. Тем не менее он решил все-таки получить диплом лиценциата, продолжая при этом давать частные уроки, например, Сержу Мэнге, которому помогал даже во время каникул, поехав к нему в Нормандию на некоторый срок летом 1936 года. Осенью деда по материнской линии госпитализировали в Валь-де-Грас, где он находился какое-то время под наблюдением врачей, а затем вернулся в Л’Иль-Адам, где умер 10 ноября в возрасте восьмидесяти лет. Его похоронили со всеми почестями на кладбище Монпарнас. Шумиха вокруг его смерти, на которую отозвались многие газеты того времени, не оставила Барта равнодушным. Он пока еще не СКАЧАТЬ