Три Ленки, две Гальки и я. Георгий Марина Борский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Обретя столь позитивный опыт публичных выступлений, я ничуть не смущалась рассказывать стишки, которые нам к концу первого класса регулярно задавали учить наизусть. Особенно в присутствии Нины Ивановны. Она-то и подметила мою раскованность на мямлюще-сером фоне других первоклашек. Особенное впечатление на нее произвела моя специфическая манера борьбы с провалами в памяти. Другие дети спотыкались, стоило им забыть какое-нибудь слово в стихотворении, из ступора их могла вывести только подсказка. Некоторым помогал повтор с самого начала: со второго захода потерянное слово могло всплыть в памяти. А я без малейшей запинки подставляла вместо забытого слова или даже словосочетания другое, примерно подходившее по смыслу и ритму, придуманное на лету. Раньше мне за такие фокусы снижали оценки – а Нина Ивановна была от этого в восторге и помогала развитию моей репутации чтеца-декламатора. Именно с ее легкой руки я на долгие годы стала постоянным участником утренников и прочих мероприятий в нашей школе.

      А в тот первый год школьной жизни мне даже довелось попасть в городскую команду. Декламировать стихи мы должны были в Доме культуры на девятое мая. Наша пионервожатая серьезно предупредила нас, что наше выступление чрезвычайно важно, ведь на празднике будут присутствовать отцы города. Так и сказала – отцы. Я попыталась представить себе, какие у нашего города могли оказаться родители и почему именно отцы, а не матери, но вскоре оставила эту тему из-за нехватки информации. Отцы – значит, отцы. Зато ответственностью прониклась. Каждый из нас должен был озвучить всего несколько фраз, выкрикивать их требовалось в нужный момент и в определенном порядке под «День Победы» и другую подобную музыку на фоне. Репетировали мы сперва в пионерской комнате, а потом в Доме культуры, наверное, раз двадцать, так что меня можно было бы ночью разбудить – и я бы свою роль без запинки рассказала. Можно было даже и не будить, я и так подробно рапортовала во сне. Мама, услышав мою ночную декламацию в первый раз, стала давать мне валерьянку, пустырник и почему-то настой зверобоя. А через пару дней потащила меня на прием к невропатологу и психиатру. Но ничто не помогало. У невропатолога я терпеливо снесла все удары молоточком, царапанье моих пяток и прочие издевательства. У психиатра же просто замолчала, как воды в рот набрала. Что я, ненормальная, что ли, на его идиотские вопросы отвечать? «А любишь ли ты маму? И папу?» Тьфу!

      Наконец наступил день торжества, меня облачили в белоснежную униформу с октябрятским значком на груди, а на голову повязали красные бантики. Вообще-то, красный цвет одежды в детстве действовал на меня возбуждающе. Как на быка на корриде. Достаточно было пяти минут разглядывания себя в таком наряде – и моя агрессивность усиливалась в разы. Однажды у бабушки в Сосновке я как раз находилась в подобном состоянии, когда мне под руку попался незнакомый мальчишка. Его, бедолагу, угораздило забрести на нашу улицу. А я в тот момент страдала от избытка сил, вызванного возросшей самооценкой. СКАЧАТЬ