Черное колесо. Часть 2. Воспитание чувств, или Сон разума. Генрих Эрлих

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ осознав ошибку, начать всё сначала, бросить накатанную колею и с прежним упорством взяться торить целину.

      Но ещё более тяжкое, чем сомнения, испытание – испытание ожиданием. Есть люди, которые рождаются с сознанием того, что им суждено совершить в жизни нечто яркое, грандиозное, такое, что останется с памяти людей. С детства их подвиг представляется им как нечто доброе, светлое и ведущее к благу всего человечества. Жизнь зачастую вносит свои коррективы, и оказывается, что на роду им было написано совершить величайшее злодейство, но как бы то ни было, то первое предчувствие их не обманывает и в памяти людей они остаются. Что им суждено, они не знают, и им остаётся только ждать некоего знака, который призовет их на предписанный им подвиг. Их так и называют – «ожидающие». В процессе ожидания они могут чем-нибудь заниматься, чем-нибудь очень даже общественно полезным, но потомков мало интересует, чем они занимались до своего подвига, да и после него тоже. Потомки даже готовы им простить, если они вообще ничем не занимались ни до, ни после. Вон Илья Муромец, лежал себе на печи тридцать лет, сопел в две дырочки, потом встал, взял копье булатное и освободил славный град Чернигов от басурманской осады. Другой, тот же Добрыня Никитич, сызмальства упражнял тело в военных искусствах, бросался грудью на всех ворогов, с завидным постоянством набегавшим на Русь, а выслужил место хоть и одесную, но все же с краю от главного героя – Ильи Муромца.

      А кто-нибудь задумывался над тем, каково было богатырю все эти тридцать лет ожидания? Вот она сила, Богом данная, чувствуется во всём огромном теле, а куда и когда её приложить? Не землю же, право, пахать, как отец, не для того рожден! И трепетать от любой вести о нашествии ворогов, прислушиваться, а не раздастся ли Голос, но нет зова, нет знака, без него, знать, справятся, можно ещё поспать. А ведь мог и вообще не дождаться своего часа, в избе ли угорел бы, или отец прибил бы – тридцатилетним лежанием на печи даже ангела можно довести до смертоубийства. И тогда бы Илья Муромец попал, вероятно, в народный эпос, но уже как величайший лежебока, по сравнению с которым его тезка, Илья Ильич Обломов, представляется суетливым живчиком.

      Но что удивительно: все наиболее славные подвиги совершаются именно такими «ожидающими». Более того, только они и совершают настоящие подвиги, то, что совершают остальные, можно назвать какими угодно высокими словами, но до подвига они не дотягивают, и если мы позволили себе использовать это слово, то только пойдя на поводу у нашего героя и под влиянием его излишне эмоционального восклицания. И масштаб свершений по мере перехода от ожидающих к мужественным, затем от несгибаемых к упорным постепенно сокращается и сходит на нет у тех весьма многочисленных людей, которым не свойственны столь высокие моральные качества. Что достаётся им в удел? Чем компенсирует им всеблагой Господь их неспособность потрясать Вселенную и переворачивать жизнь? Счастьем, простым человеческим счастьем.

      Всего этого СКАЧАТЬ