Очень страшно и немного стыдно. Жужа Д.

Чтение книги онлайн.

      Ее запах, улыбка, мягкая манера двигаться – все это осталось с ним, но вот голос ее он забыл, и никак не вспоминалось то ласкательное имя, которым она его называла. Будучи мальчиком нежным, он все хотел обнять ее, или погладить, но боялся, угадывая в этом желании что-то нездоровое, и потому стыдился.

      Последним летом в Греции она вдруг превратилась в большую пузатую бабу, и ему сообщили, что скоро у него появится братик или сестричка. Был организован срочный переезд в Лондон, а потом случилось страшное: перед родами его увезли к тетке в Аскот, а по возвращении мать и новорожденную девочку уже похоронили. Вечерами сквозь слезы он слышал, как слуги ругали нерешительного доктора, а толстая горничная Бетти все повторяла: “Он, дурак, все лысину свою чесал, а мы кровь тазами таскали”. Маленькому Одли казалось, что мама и неизвестная девочка захлебнулись в этой откуда-то взявшейся крови.

      Сам он детей решил не заводить. Ходил пару раз в женихах, но так ни на что и не решился.

      И вот уже много лет после смерти отца жил один в огромном доме по улице Лорд-Норт, недалеко от Вестминстерского аббатства, за церковью Святого Иоанна. Дом принадлежал семье с 1849 года, тогда его приобрел предок по материнской линии, и сейчас имело смысл его продать – слишком дорого выходило обслуживание, но мистер Одли никогда бы на это не пошел, не видел никакого другого места в Лондоне, где все было бы таким родным. Он всей душой любил этот дом, здесь каждая вещь, звук и даже запах были связаны с кем-то из рода Одли или Дрейков. Иногда неделями из него не выходил, перебирал фотографии, старые документы, листал расходные книги или разбирал библиотеку, собранную не одним поколением. Здесь до сих пор невидимо жили все те, что окружали его с раннего детства. Дом заменил ему ушедших родителей. Одли привык к нему так, что волновался, даже если двигали мебель, чтобы почистить ковры или отциклевать полы. Как улитка, живущая в раковине и присоединенная к ней мышцей, он всем телом прирос к этому старому, большому дому.

      Думая обо всем этом, Одли почти задремал, как вдруг в нем опять что-то шевельнулось, напомнило о недавней боли. Он открыл глаза и больше спать уже не мог. Осторожно спустился в кухню, попытался приготовить себе горячего шоколада – вчера в “Таймс” он прочитал статью о том, что содержащиеся в шоколаде химические вещества способствуют выработке в организме гормонов счастья и что с его помощью можно поднимать настроение и даже снимать боль. Статья была написана убедительно, пестрела формулами, терминами на латыни, из которых Одли узнал только кофеин.

      На звон посуды проснулся Балтон, вышел из своей комнаты с сеткой на голове, хлопая заспанными глазами. И, как ни уговаривал его мистер Одли, опять лечь отказался, а наоборот, накинув халат, поднялся на второй этаж, разжег в библиотеке камин и, вернувшись, принялся хлопотать на кухне сам, бубнил, что все равно уже хотел вставать, и выпроводил Одли наверх.

      Несколько дней все шло без каких-либо изменений, но однажды за обедом, когда Одли ткнул ложку в свой любимый рисовый пудинг, сильный рвотный спазм сжал его желудок, содержимое с силой рвануло наверх, хлынуло в горло, и он, зажимая салфеткой рот, едва добежал до гостевого туалета. В раковину выплеснулся весь обед, причем такими крупными кусками, словно у мистера Одли отсутствовали зубы, хотя, как ему казалось, он всегда все тщательно пережевывал. Спазмы повторялись, движение массы вверх по пищеводу вызвало новый приступ, но, выталкивая из себя содержимое, желудок не останавливался, а все скручивался, словно его стискивали железной пятерней. Во рту СКАЧАТЬ