Психоанализ сновидений. Практикум расшифровки тайного языка нашего Я. Геннадий Старшенбаум

Чтение книги онлайн.

      К машине Тома относится как к материнскому лону: коробочка, прячет ее ото всех, возит, как печь Емелю. Она долго сидит в ней перед своим офисом – настраивается входить в коллектив. И ко мне приезжает заранее. Ее ассоциации со сном: страх секса, менструальной крови, рака крови, смерти. Еще? Роды из домашней тюрьмы, собственной коробочки, перерезка пуповины, короткого поводка, симбиотической связи, из средневековой домостроевской общины с ее культом насилия и ксенофобией. Но она всё еще инфантильна душой и уже немолода телом. Время упущено, кто захочет возиться с такой?

      Во сне сотрудницы, хихикая, подталкивают меня к начальнику, большому крупному мужчине, наглому, недоброму (как ее отец). Начальник на глазах сотрудниц ведет меня куда-то, где мы сблизимся. Мы идем очень долго, и мой интерес сменяется на вопрос: зачем я с ним иду, ведь я не хочу?

      Коллеги сватают ее к новому молодому сотруднику: он холост, может быть брак. Но она не хочет заводить служебный роман. Тем более что он не в ее вкусе, не похож ни на персонажа ее сна, ни на ее отца. Она не говорит на работе, что встречается со Степой, хотя не стесняется того, что у него нет высшего образования и что он деревенский мужичок. В это понятие она вкладывает «крепкий, земной».

      Я держу в руках китайские шары, вставленные друг в друга, которые отец сделал, намеренно проигнорировав инструкцию по изготовлению. Мне очень жалко, что в них выпал какой-то кусок. Летают корабли-монстры. Страшная голова клоуна с раскрашенными глазами в черной шляпе-котелке. Он приподнимает шляпу, в левый глаз влетает яйцо – жизненная сила или пилот. Со мной проводник, как Вергилий, он всё здесь знает. Мне страшновато, но больше удивительно – это не мультики, а реальность. Внутренний диалог: «Это что такое, откуда они взялись?» – «Это же твои страхи, ты сама их породила когда-то. Потом они материализовались и теперь живут самостоятельно».

      Кусок – фрагмент сна, в котором Тамара испытывает сожаление, связанное с покойным отцом. Он выпал из ее жизни, смерть накрыла его черной шляпой. При жизни он игнорировал Тому. Мать интересовалась лишь ее делами и теми переживаниями, которые считала важными. Тамаре, как и мне – Вергилию, – стало не страшно, а интересно заглядывать в себя. Теперь ее глаза ожили.

      Большая овчарка тянет меня за руку, а потом за ягодицу к окну. Прихватывает сильно, но на удивление не больно. В окне ничего не видно. Я иду по Тбилиси своего детства: трансформаторная будка, будка сапожника, конура овчарки. Мне хорошо, вольно. Опускается ночь, мне приготовлено место на улице в укромном месте, закрытом деревьями. Там для меня стоит раскладушка (со смущенной предвкушающей улыбкой), но меня беспокоит, что рядом оказываются еще какие-то койки.

      Степа любит по-собачьи. В их отношениях нет перспективы. Стремление раскрепоститься ассоциируется у Тамары с половой распущенностью: уличная девка в разных койках. Ее женская сучность…

      Тамара предложила Степе разойтись СКАЧАТЬ