Казаки в Абиссинии. Петр Краснов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мой товарищ Ч-ов, с которым мы уединенно бродим уже более часа по чужому городу, прислушиваясь к биению чуждой нам жизни.

      – Идет.

      Мы платим за вход и попадаем в довольно высокую квадратную комнату. С потолка спускается штук до пятидесяти обыкновенных керосиновых ламп с усовершенствованными горелками. Лампы пущены вовсю, отчего в комнате светло и вместе с тем жарко. Они повешены рядами и так тесно, что широкие их железные абажуры касаются друг друга. В маленькие промежутки пропущены цепи, на которых висят бумажные украшения. На стенах развешены большие зеркала в потертых широких золотых рамах. Весь пол уставлен рядами простых деревянных стульев, между которыми стоят грубые столы, обтянутые черной клеенкой. Нельзя сказать, чтобы зрительный зал блистал чистотой. Публики немного. Молодой турок из богатого дома с двумя приятелями, компания безобразных пожилых арабов, завсегдатаев заведения, толстый, жирный и отвратительный негр, бедуин и еще несколько левантинцев.

      Задняя часть комнаты занята узкой эстрадой. По стене, на эстраде, стоят сомнительной чистоты диваны, и на них по-турецки сидит хор: араб с громадной цитрой, рядом с ним другой с мандолиной, арабка, далее несколько нечистых арабов в пиджаках, шароварах и фесках и несколько женщин, некрасивых, одетых по-восточному, но с некоторыми претензиями на европейскую моду. Перед ними стоят восьмигранные столики, и туда им то и дело носят стаканы с пивом и лимонадом и рюмки настоящего английского виски.

      Музыка и пение не прекращаются ни на минуту. Собственно, поют только арабка и ее сосед, аккомпанируемые цитрой, мандолиной и маленьким бубном. Остальные молчат или перебрасываются фразами с публикой. Мотив песни однообразный, не неприятный, но немного раздражающий. От поры до времени к дуэту присоединяется и хор. Хор протяжно произносит: «А-а» – и умолкает; в этом вся его роль. Хору подпевает и публика, и старый седой араб, продавец орехов и изюма, играющий в заведении роль шута.

      Такое пение длится долго, даже очень долго. Наконец, наступает минута антракта. На сцену выходит негритянка с бубном, обтянутым буйволовой кожей, и садится сбоку. Певец и певица заводят снова однообразную мелодию своей песни. «Бум, бум» – вторит им бубен в искусных руках гречанки, выделывающей поразительные ноты. Публика подсаживается ближе. Из-за кулис выходит танцовщица. Мне потом говорили, что это лучшая в Александрии исполнительница танца живота. Смуглая, но не арабка, с волосами, заплетенными в несколько десятков маленьких кос, усеянных на концах монетами, с тонким египетским носом. Ее костюм состоит из короткой, расшитой золотом курточки, едва прикрывающей грудь, и юбки, начинающейся у низа живота. Всё остальное прикрыто частой нитяной сеткой.

      Танец некрасив и неизящен, он только циничен. Самое важное в человеке, то, что придает миловидность самому некрасивому лицу, – глаза и улыбка, – в нем не участвуют. Условие хорошего исполнения танца – неподвижность лица, и виденная нами танцовщица его соблюдала. Ноги, обутые в грязные, истоптанные башмаки, тоже только изредка делают несколько СКАЧАТЬ