Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. Том 1. Сборник

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ карт. Восторгу Льва не было меры, хотя карты оказались вовсе ненужным элементом там, где не хватало глаз, чтобы смотреть на великолепное захождение солнца и на бесконечную перспективу гор…

      Лев называл нас «бабушками» ради шутки, уверяя, что именование теток нам вовсе не пристало, особливо мне: «Вы для этого еще слишком молоды» (Pardoxe à la L. Tolstoy).

      Скажу здесь мимоходом о настоящей степени нашего родства.

      У деда моего было 23 человека детей от одной матери, и отец мой – младший из всех, так что некоторые из детей старших братьев и сестер моего отца были с ним однолетки. Отец Льва Николаевича граф Николай Ильич был родной племянник моего отца и сын старшего его брата гр. Ильи Андреевича – того именно, который описан в «Войне и мире» под именем графа Ростова. Его мы не застали в живых, но Николая Ильича, нашего двоюродного брата, я помню весьма смутно в своем детстве. Кажется, он тогда был уже женат. Следовательно, Лев Николаевич приходился нам племянником и был моложе нас только на несколько лет.

      Возвращаюсь к своему рассказу.

      Лев пробыл с нами весь пост. В то время он далеко не был противником церкви и, видев всех нас говеющими, тоже собрался говеть, что, впрочем, не удалось. Самая ничтожная причина могла изменить его настроение, – и это меня очень огорчало.

      После пасхи он собрался в Веве[181], где у нас было довольно много общих знакомых. Великая княгиня, по моей просьбе, отпустила и меня. Что за чудная поездка и опять какой ряд восхитительных, радостных дней!..

      Входя на пароход, я заметила в руках у Льва весьма приличный sac de voyage[182], что меня немало удивило, потому что он всегда был довольно неряшлив в своей наружной обстановке.

      – Что это значит? – спрашиваю я с насмешкой. – Такая роскошь вовсе на вас не похожа.

      – Как же, – отвечает он пресерьезно, – мне скоро минет 30 лет, и надобно установить лучшие порядки. Вы видите, вот этот мешок со всеми принадлежностями белья и пр.; рассчитан на одну неделю; затем будет другой мешок на целый месяц и, наконец, третий – уже на всю жизнь…

      Шутка шуткой, но в ней была и доля психологической правды. Он постоянно стремился начать жизнь сызнова и, откинув прошлое, как изношенное платье, облечься в чистую хламиду. С какою наивностью мы оба верили тогда в возможность сделаться в один день другим человеком – преобразиться совершенно, с ног до головы, по мановению своего желания. Хотя это было даже несообразно с нашими, уже не совсем юными годами, но мы поддавались самообману с полным убеждением, будучи душевно гораздо моложе наших лет. А между тем какую надобно пройти борьбу, сколько испытать разочарований насчет самого себя, прежде чем увериться в своем бессилии и в невозможности побороть в себе самый ничтожный недостаток, не прибегая к высшей помощи.

      Кто-то сказал (кажется, Сократ или Платон): «Одно я знаю, что ничего не знаю»[183]. Хочется прибавить: «И ничего не могу».

      Льву было труднее дойти до этой истины. Он чувствовал в себе СКАЧАТЬ