Напиши себе некролог. Валерий Введенский

Чтение книги онлайн.

      – Ишь, начальник выискался, – высказал себе в нос Фрелих. – В сыскной без году неделя, а ужо командует.

      Вернулся он минут через десять, хотя мог управиться и за тридцать секунд:

      – Ищи номер семнадцать триста сорок два, – велел ему Арсений Иванович.

      Фрелих пробежался взглядом по листкам:

      – Есть такой.

      – Кто владелец?

      Но старший агент молчал.

      – Ты что, читать разучился?

      Фрелих медленно, чуть ли не по слогам произнес:

      – Жупиков Африкан Семенович, Мытнинская, девятнадцать, собственный дом.

      – Африкан? – удивился Тейтельбаум. – Но предводителя шайки звали Иваном…

      – Значит, это не он, – обрадовался Фрелих.

      – Почему ты так решил? – изумился Яблочков. – Мало ли как злодей фраеру представился. Так, так… По моим сведениям, в шайке три человека, значит, на задержание надобно шесть агентов. Назначь людей и вели им спускаться, пусть садятся в экипажи и ждут меня. А я в картотеку загляну, вдруг Африкан нам уже попадался?

      Яблочков отправился в кабинет делопроизводителя, выдвинул нужный ящик. Жуков, Жулавский, Жуменков, Жундриков, Жупахин… А вот и Жупиков Африкан собственной персоной. И даже фотопортрет имеется. Отлично, значит Захарку можно с собой не тащить, без него опознаем.

      И за какие такие грехи Жупиков угодил в картотеку сыскной полиции? Яблочков перевернул страницу и открыл рот от удивления: двадцать седьмого июля 1869 года Жупикова по подозрению в квартирной краже задержал не кто иной, как Фрелих. И что случилось дальше? – «Отпущен двадцать восьмого июля по отсутствию улик». Очень странно. Почему Фрелих не сообщил об этом? Забыл? Какой-то он вообще сегодня странный. Может, простыл?

      Яблочков велел надзирателю отпереть камеру, в которую поместили Захарку.

      – Узнаешь? – Арсений Иванович сунул задержанному фотографический портрет Жупикова.

      – Да, Иван Иваныч собственной персоной.

      – Обманул он тебя.

      – Как обманул? Что, долг мой Бусурину не отдал? Он ведь крест целовал…

      – Про долг сам его спросишь. Через часик. Только Иваном его не называй, его Африканом окрестили.

      – Как это?

      Яблочков неожиданно почувствовал жалость к простофиле:

      – Говорю же, обманул он тебя.