Зубр. Даниил Гранин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ своими историями, запомнилась такая. Прославленного стахановца 30-х годов Бусыгина попросили выступить на Всесоюзном совещании, он отказался. Его бригаду сформировали для показухи, а завод работает плохо. Доложили Орджоникидзе, он вызвал Бусыгина, выслушал, сказал: «Идем к Сталину, доложишь, почему не хочешь выступать». Тот выложил про развал на заводе. Сталин сказал: «Выступать надо, всю правду рассказать». Так Бусыгин и сделал. Искреннее его выступление вызвало овацию. Через несколько дней все руководство сняли, отдали под суд. Кого расстреляли, кого сослали. Несколько человек в карельский городок, где работал Медведев. Жены и дети осужденных проклинали Бусыгина, били ему стекла в доме, кричали ему – убийца!

* * *

      Массовость смерти, блокадная обыденность ее рождали чувство ничтожества жизни, разрушали смысл любого желания. Человек открывался в своем несовершенстве, он был унижен физически, он нравственно оказывался уязвим – бредущий труп. Сколько людей не выдерживали испытаний, зверели.

      Блокада открывала человеку, каков он, что он способен выдержать и не расчеловечиться.

      Блокада отделяла Ленинград от страны и от власти. Там, если были карточки, то по ним можно было жить, там не летали снаряды, был свет, было тепло, если были трамваи, то они ходили. Здесь жили по другим неписаным законам. Вода не шла, не поднималась ни на какой этаж; деревянные дома разбирали на дрова;

      хлеб, крупу, в сущности, не покупали, не получали, их добывали; милиции не было видно. Пожарные что-то тушили, но не было смысла тушить разбомбленный дом. Снаружи города всюду были немцы.

* * *

      Меня собирались направить на совещание инженерных служб, три дня в городе, в БТУ – бронетанковом управлении, кажется, так, можно помыться, поспать раздетым, поманили и отменили, без всяких объяснений. Володя Лаврентьев сказал мне:

      – Ты только не бери в голову, что кругом сексоты, испортишь себе жизнь. Это они нарочно делают, такой у них приемчик.

      …И тут Баскаков стал выкладывать мне тревожные сигналы: солдаты собирают и хранят фашистские листовки, которые есть пропуска к немцам. Похоже, что готовят переход к противнику. Надо о таких сообщать, чтобы предотвратить, иначе мы пропадем, и без того народу мало. А кто будет сообщать, на кого надеяться? К моему изумлению, он стал мне читать Маяковского с чувством:

      Я ассенизатор и водовоз,

      Революцией мобилизованный и призванный…

      – Мы с тобой ассенизаторы.

      Маяковский тогда был мой любимец, в ответ я продекламировал ему:

      – Я лучше в баре блядям буду подавать ананасную воду.

      – Лучше чего? – не понял Баскаков.

      – Это тоже Маяковский. Такое у него было отношение к доносам.

      Баскаков наморщил лоб, потом вздохнул:

      – Высшее образование имеешь? Поэтому позволяешь себе?

      На самом деле я боялся Баскакова, даже комбат побаивался его. У Баскакова была гнетущая СКАЧАТЬ