Репрессированные командиры на службе в РККА. Николай Черушев

Чтение книги онлайн.

      О лагерной жизни заключенного А.И. Тодорского рассказывать нет особой необходимости – она нисколько не отличалась от той, которую вели другие арестованные члены элиты РККА (комкоры С.Н. Богомягков, Н.В. Лисовский, корветврач Н.М. Никольский, комдив В.К. Васенцович и др.). Тем более что писатель Борис Дьяков в своей «Повести о пережитом» убедительно живописует её. Понятно, что в книге достаточно художественного вымысла и натяжек, но главное там все-таки схвачено верно. Точно показаны цельность характера Тодорского, его принципиальность и другие лучшие человеческие качества. А что касается натяжек и вымысла, что это сродни лагерным легендам, без которых там никак не обойтись.

      Дьяков передает рассказ Тодорского о его впечатлениях после заседания Военной коллегии: «…Когда после приговора меня привезли в Бутырку, все в камере горячо поздравляли: вырвался, мол, из петли!.. Вскоре отправили на Север… Был я грузчиком на пристани Котлас, землекопом на стройке шоссе… Ох, и тяжко было на душе!.. Ведь все там, на воле, думал я, считают меня врагом!..» [99]

      В своем заявлении на имя Главного военного прокурора Тодорский писал, что в лагере он не гнушался никакой физической работой. Это истинная правда. Как и то, что работу в лагере заключенные сами себе не выбирали. Следует помнить, что возраст Тодорского в это время приближался к пятидесяти годам и ему, естественно, становилось все тяжелее и тяжелее выполнять в лагерных условиях общие физические работы, о чем и свидетельствует его прошение на имя Ворошилова в октябре 1939 г. Находился он в это время в Ухтижмлаге.

      «…После Серго (Орджоникидзе. – Н.Ч.) и Сергея Мироновича (Кирова. – Н.Ч.) Вам больше, чем кому-либо из руководителей партии и правительства известна моя честная и бескорыстная работа в рядах РККА на протяжении 20 лет. Я абсолютно невиновен в приписанных мне следствием и судом преступлениях и никогда ни словом, ни делом, ни помыслом не погрешил против партии и советской власти…

      Прошу Вас возвратить меня в ряды РККА, где я мог бы быть образцовейшим преподавателем любой отрасли военного дела в любом военно-учебном заведении. Если же возврат в армию невозможен, мне найдется место в рядах честных граждан СССР на мирной хозяйственной или культурной работе.

      Отбывая наказание на общих земляных работах на новостроящемся тракте Чибью-Крутая, я расстроил сердце и сейчас нахожусь на излечении в лагерном госпитале.

      Впредь до окончательного решения по моему делу прошу Вас позвонить нач(альнику) ГУЛАГ комдиву Чернышеву об использовании меня в лагере не на тяжелой физической, а по возможности – на канцелярской работе, что позволит мне сохранить уже подорванное здоровье…» [100]

      На данном заявлении, написанном Тодорским в период крайнего упадка физических сил, нет никаких пометок и резолюций. Не читал этого письма маршал Ворошилов, не предпринимал он никаких попыток освободить из лагеря опального комкора или хотя бы несколько облегчить СКАЧАТЬ