Потому и сидим (сборник). А. М. Ренников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вами?

      Отвечая на эти недоуменные вопросы, мы обыкновенно ссылаемся на Тютчева. Говорим, что нас, русских, сантиметром не измеришь, что счетчиком не запугаешь, что в нас можно только верить, а не расспрашивать, и что у нас особая стать, почему все подобные праздные вопросы совершенно некстати.

      Но, оставаясь наедине сами с собой, мы все-таки должны задуматься над этим обстоятельством. А в самом деле: почему?

      Физиологическая ли это потребность не смыкать ночью глаз? Или духовная жажда исканий на основании девиза: чем ночь темнее, ярче лампочка? Или это признак склонности к мистицизму? Приближение к потустороннему, которое вплотную подходит к нам в двенадцать часов по ночам, когда из гроба встает барабанщик, а заодно с ним начинают кружиться вии, ведьмы, кикиморы, лешие, черти и черт его знает, что еще.

      Из всех приходивших мне в голову по этому поводу предположений я считаю самым верным одно:

      У нас слишком много взглядов и мыслей. Чересчур много. Как ни у кого из иностранцев.

      С раннего утра, в течение дня, даже за непрерывной работой, эти мысли и взгляды набегают на нас, накопляются, садятся на первую попавшуюся извилину, застревают в мозгу, пуская глубокие корни, разрастаются к вечеру, как огород после дождя.

      И ночью, когда все спокойно и никто не мешает, заросли эти приходится прочищать. Кое-что проредить, кое-что прополоть. Хорошую мысль окучить, подрезать, удалить лишние почки.

      И сделать это в какой-нибудь один час или два, конечно, немыслимо. Когда одна какая-нибудь самая скромная идея и та велика и обильна, а порядка в ней нет.

      Ведь, даже самый неинтеллигентный русский мужичок, и тот, как мы помним, любил говаривать до революции:

      – Сяду я за стол да подумаю.

      И до сих пор думает.

      А как же, в таком случае, быть нам, интеллигентам? Да еще после революции? Да еще с кругозором?

      От обилия мыслей и взглядов мы легко засиживаемся у себя дома в одиночестве от восьми до двенадцати. Не замечаем ни счетчика, ни вздохов хозяйки в соседней комнате.

      А когда соберемся вместе – тем более.

      Вот, например, проводил я на днях вечерок в одной милой, симпатичной компании. Собралось нас немного, всего четыре человека. Но постепенно, по мере выявления взглядов, оказалось, что мы, четверо, придерживаемся двадцати различных непримиримых течений эмигрантской общественной мысли.

      Борись Дмитриевич – евразиец, легитимист, карловчанин, советоэволюционист.

      Федор Степанович – западник, республиканец, народный социалист, интервенционист, советореволюционер.

      Анна Андреевна – монархистка-нелегитимистка, полуевразийка-полузападница, в церковном отношении – лояльна, в отношении большевиков – революционерка, интервенции не признает, в эволюцию не верит.

      И я у себя тоже подсчитал точки зрения. Пять.

      Чтобы всем нам попарно поспорить по двадцати точкам зрения, конечно, нужен был порядочный срок. Ведь из теории соединений СКАЧАТЬ