На птичьих правах. Ольга Андреева

Чтение книги онлайн.

      Не проклюй мне висок – он ещё пригодится

      нам с тобой, моя нетерпеливая птица,

      по калибру колибри, фламинго по сути,

      мне фламенко твоей нестихающей сутры

      так понятно и близко – да на сердце пусто,

      тут гори-не гори – всё равно не отпустит,

      несжигаемый стержень внутри оперенья

      неохотно поддерживает горенье —

      сталактитом пещерным, колонной античной,

      черепашкой без панциря – ах, неприличной,

      Крейзи Грант по волнам, по барханам медовым

      на порог болевой – восходи, будь, как дома.

      Этот свет золотых и пустынных оттенков

      так неровно дрожит – видно, скоро погаснет,

      я приму это easy, не бейся об стенку,

      не коси этот камень в висках мне – напрасно,

      разве я человек? Я всего лишь апостол,

      и моё отражение – только витрина

      всех моих заблуждений. Ты думаешь, просто

      пред учителем встать с головою повинной,

      не найдя никакого решенья задачи?

      Спи, глазок, спи, другой – а про третий забуду,

      он не даст мне соврать – так жила, не иначе —

      и потащат вину караваны верблюдов.

      И пускай в мою честь назовут новый комплекс,

      только ты – улетай с нехорошей квартиры.

      Где твои амулеты? Надёжен ли компас?

      Я тебя отпущу в Благовещенье – с миром.

      На изгибе весны, на суставе грозы с потепленьем,

      с набуханием почек, паническим ростом травы,

      разветвленьем суждений о жизни и воцерковленьем

      всех агностиков – к Пасхе, с прощеньем чужой нелюбви,

      во младенчестве млечном и солнечном Вербной недели,

      сквозь десант одуванчиков в каждый очнувшийся двор

      прорастает отчаянно глупое счастье апреля,

      просто так, от души, нашей злой правоте не в укор.

      Как на скалах цветы – не для нас распускают созвездья

      в раннем марте, под снегом, на северных склонах, во мхах —

      да кому мы нужны с нашей правдой, и болью, и жестью,

      вечной просьбой бессмертия и паранойей греха —

      в царской щедрости мокрого парка. Так что ж мы, уроды,

      сами сбыться мешаем своим нерассказанным снам?

      Под раскаты грозы пубертатного времени года

      в мир, любовью истерзанный, всё ещё входит весна.