Королевская семья и церемониальное пространство раннестюартовской монархии. С. Е. Федоров
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Королевская семья и церемониальное пространство раннестюартовской монархии - С. Е. Федоров страница 17

СКАЧАТЬ не подходил для исполнения простых, лишенных, в общем-то, нежелательных в таких случаях условностей, и как следствие предполагал необремененных социальными предрассудками исполнителей. Группа в шесть человек[83], успешно справлявшаяся с подобными обязанностями, с трудом соперничала с находившимися в попечении лорд-камергера слугами, но, тем не менее, могла рассчитывать на и не снившиеся им снисхождение и преимущества.

      Со временем институциональная обособленность Личной палаты могла перерастать отведенные для нее границы. Плотно закрытая и охраняемая с двух сторон массивная дверь, продолжая символизировать наличие особой черты, разграничивавшей приватное и публичное в дворцовом пространстве, ограничивала непосредственное влияние придворных на короля, способствуя своеобразной «камерализации» принимаемых решений. В зависимости от доминирующего стиля правления она могла определять их полную приватизацию или же провоцировать появление особо приближенных личных советников, так или иначе, нарушая изначально присущие «высокой» политике куриальные черты. В этом смысле любые формы королевского совета обретали второстепенное значение, превращая самих ординарных советников в послушных агентов монаршей воли.

      Сам факт появления приватных советников, так называемых «privado» (термин Д. Моргана), не только нарушал, но и создавал связанные исключительно с Личной палатой формы камерального фаворитизма. Противопоставляя их традиционно претендующей на политическую роль социальной элите, верховная власть могла рассчитывать на своеобразное «смягчение» традиционных аспектов политической борьбы, определявшейся противостоянием различных придворных фракций и – как следствие – на известную «централизацию» наиболее значимой части основанных на связях этих группировок придворных клиентел[84].

      Насколько можно судить, изначально круг таких советников, как правило, замыкался или ограничивался фигурой грума мантии[85]. Ситуация начинает заметно меняться с появлением королевских миньонов[86], которые небольшими группами по два-три человека последовательно вводятся в состав палаты. При этом для большинства из них придворная карьера – обычно скоротечна: лишь только часть из них добивается серьезных результатов[87]. В растущем такими темпами составе Личной палаты их позиционируют сначала как грумов, затем под влиянием достаточно курьезных обстоятельств – как джентльменов[88]. Не позднее 1526 года наступает известный перелом[89], и должностное пространство палаты обретает законченные черты. Значительно превышающий начальные размеры штат палаты по-прежнему выстраивается вокруг грума мантии, но его служебная структура упорядочивается с общими требованиями всего камерального пространства[90]. Джентльмены, рыцари и эсквайры Личной палаты, сохраняя за собой право на исключительный доступ в приватные покои СКАЧАТЬ

<p>83</p>

Их численность можно идентифицировать по более поздним свидетельствам, относящимся ко второму десятилетию XVI века, когда под влиянием «особых» обстоятельств стали известны имена «новых» грумов Генриха VIII. См.: Letters and Papers, Foreign and Domestic, of the Reign of Henry VIII, 1509–1547 / ed. by J. Brewer et al. 21 vols. London, 1862–1932. Vol. I. Pt. I. P. 771. (Далее – HLP).

<p>84</p>

Обычно связанные с высокими наследственными должностями (лорд-камергер и лорд-стюард), такие клиентелы, как правило, сохраняли свой потенциал, переживая сменявшиеся на троне династии, и при наличии известного противостояния могли представлять реальную угрозу для стабильности самой монархии: Morgan D. The House of Policy: the Political Role of the Late Plantagenet Household, 1422–1485 // The English Court from the Wars of the Roses to the Civil War. P. 25–71.

<p>85</p>

Таковой была ситуация вплоть до 1515 года, когда должности грума мантии последовательно занимали Хью Денис и пришедший ему на смену в 1510 году Уильям Комптон (HLP. Vol. I. Pt. I. P. 94).

<p>86</p>

Термин «миньоны» в отношении личных слуг короля был впервые употреблен Э. Холлом: Hall E. The Union of the Two Noble and Illustre Families of Lancaster and York. London, 1809. P. 598.

<p>87</p>

При несомненном лидерстве Уильяма Комптона такую группу образуют Николас Кэрью, Френсис Брайен, Джон Кортни, Генри Гуилфорд, Эдвард Невилл и Уильям Кэри (HLP. Vol. I. Pt. I. P. 771).

<p>88</p>

Речь идет о приеме французского посольства в Лондоне 23 сентября 1518 года. Дело в том, что среди прибывшей на мирные переговоры делегации присутствовали шестеро gentilhomme de la chamber Франциска I. При этом, согласно сложившейся традиции, во время официального въезда делегации в Лондон миньоны Генриха VIII должны были гарцевать попарно с их французскими компаньонами, но различия в занимаемых ими придворных должностях не позволяли сделать этого. Сложность была решена путем прямого заимствования французского аналога для учреждения новой придворной должности при английском дворе (HLP. Vol. II. Pt. II. P. 4409). См. также описание процессии у Холла: Hall E. The Union of the Two Noble… P. 593–594. Какое-то время французская формула продолжала использоваться при дворе, но уже в 1621 году появилась ее привычная английская версия (HLP. Vol. II. Pt. II. P. 4512; Vol. III. Pt. II. P. 2374).

<p>89</p>

Такой перелом фиксируется в так называемых Элтэмских ордонансах: A Collection of Ordinances and Regulations for the Government of the Royal Household. London, 1790. P. 154–156.

<p>90</p>

Carlisle N. An Inquiry into the Place and Quality of the Gentlemen of His Majesty’s Most Honourable Privy Chamber. London, 1829. Состав сформировавшейся вокруг грума мантии службы объединял собой две различные по статусу группы слуг. Наиболее многочисленными и, как представляется, гибкими в использовании оказывались джентльмены палаты – собственно миньоны, отличавшиеся также высоким социальным положением (сыновья пэров, представители семей старой родовитой знати) и относительной молодостью. Д. Старки полагает, что еще в начале правления Генриха VIII они с успехом формировали так называемую молодежную «субкультуру» двора (Starkey D. Intimacy and Innovation… P. 80). На них лежал круг обязанностей, связанных с постепенно ритуализирующейся внутренней жизнью палаты. Собственно грумы образовывали статичную по составу группу личных слуг короля, по-прежнему не отличавшуюся благородным происхождением и занятую выполнением рутинных обязанностей.