Государство и право в Центральной Азии глазами российских и западных путешественников XVIII – начала XX в.. Р. Ю. Почекаев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ дел даже с участием иноверцев [Архипов, 1884, с. 210; Бернс, 1848, с. 407]. Однако формальное следование принципам мусульманского права отнюдь не препятствовало казиям, подобно светским властям, брать взятки, принимать решения в пользу своих знакомых или просто влиятельных лиц.

      В связи с этим высокий духовный авторитет казиев отнюдь не всегда означал, что они пользовались доверием населения, и все их решения беспрекословно одобрялись. П.М. Лессар, русский политический агент в Бухаре, отмечал, что верховный судья эмирата, кази-калян Мулла Мир-Бадр ад-Дин Садр, критиковался народом за поборы и предвзятые решения, в том числе даже в пользу «неверных» – богатых индусов-ростовщиков. Аналогичным образом относилось население Бухары и к совету муфтиев при этом верховном судье [Лессар, 2002, с. 103]. Подобной репутацией обладали не только представители высшего звена мусульманской судебной системы, находившиеся на виду, но и местные казии. Так, А.В. Нечаев вспоминал, как в одном из селений местный богач-бай жаловался ему на продажность не только беков, но и казиев [Нечаев, 1914, с. 47].

      Содействие казиям оказывали другие представители мусульманской правоохранительной системы – вышеупомянутые раисы, основной функцией которых был надзор за тем, чтобы мусульмане неукоснительно соблюдали все предписания шариата. Как правило, их было в регионе столько же, сколько и казиев [Мейендорф, 1975, с. 132; Энпе, с. 177; Curtis, 1911, p. 159][59]. Мелкие религиозные проступки (пропуск молитвы, курение табака и проч.) раис мог сам рассмотреть и определить за них наказание в виде штрафа (который он взимал сам), ударов плетью или палками (которые тут же исполняли его помощники) [Кун, 1880, с. 229]. В случае же совершения более серьезных преступлений раис являлся не более чем «следователем», в задачу которого входило собрать сведения о нарушении, задержать преступника и поместить его под арест до суда, который осуществлял уже казий.

      Будущих мусульманских «юристов» готовили в медресе. П.И Демезон, побывавший в Бухаре в 1833 г., сообщает, что в то время изучался лишь один небольшой правовой учебный курс в рамках богословия – на основе труда «Фурани фикх» («Начала юриспруденции») Убайдуллы б. Таджи Шарие [Демезон, 1983, с. 45]. Дипломат М.Н. Никольский, живший в Бухаре в начале XX в., отмечал, что при медресе уже существовали целые «богословско-юридические факультеты» («шарие»). На них студентов обучали тафсиру (толкованию Корана), хадисам (изречениям пророка Мухаммада), фикху (правовой доктрине), усул ал-фикху (правовой методологии) и шариату как законоведению в целом. Но при этом основным методом изучения мусульманского права, как и многие века назад, оставалось зазубривание Корана и других священных текстов, что отражало устаревание и консерватизм юридического образования в Бухаре [Никольский, 1903, с. 38–41].

      Более того, путешественники отмечают, что чем дальше регион находился от самой Бухары, тем меньше было в нем влияние мусульманских судей [Вамбери, 2003, с. 179–180]. Несомненно, это является еще одним свидетельством в пользу длительного сохранения в Бухарском СКАЧАТЬ