Из жизни военлета и другие истории. Марк Казарновский

Чтение книги онлайн.

      Ура, я кандидат партии. Вперед и выше!

      Вперед-то – вперед. Выше и выше. Но тревога и боль сердечная появилась у меня. И все время не дает мне покоя.

      И начался весь этот душевный разлад с изменой своей семье. Как я теперь приеду в местечко и посмотрю папе и маме в глаза. И кто я – Федор-цапля, что ли! Нет, таких цапель не бывает.

      Еще к этому – назвался груздем, так полезай. И ничего уже нельзя изменить. Вот и приходится мириться с расстрелом ГПУ нашего товарища (пока только одного), которого приговорили к расстрелу, как активного врага советской власти. Про себя каждый думая, что врагов советской власти – не половина ли страны. Как их всех перестрелять? Оказалось – возможно.

      Вся наша авиашкола была в удрученном состоянии. Хотя мы, члены партии, прилагали усилия, чтобы разъяснять и поднимать дух летунов. Да как его поднимешь, когда черным по белому, то есть, в приказе по эскадрилье сказано: «…активный враг советской власти…» И вот что самое для нас удручающее. Постановление коллегии было 9 июня 1927 года. И расстрелян наш сослуживец Гуревич тоже 9 июня 1927 года. То есть, ни суда, ни адвокатов. Ррраз и нет.

      Мы были в полной растерянности. А авиатору этого позволять никак нельзя. Того и гляди – в штопор сорвешься.

      Глава V

      Партия должна знать все

      В 1925 году, получив корочку кандидата партии, я отправился в первый отпуск. На 10 суток.

      В местечке на меня смотрели с уважением. Загорелый, в шинели с голубыми петлицами. Вот, верно, досадовала Сонька Левина, что гуляла в свое время не с Файтлом-цаплей, а с Гершем Левиным, который теперь стал Григорием. Гришей! Да еще и ее мужем.

      За столом после традиционной молитвы и форшмака начались расспросы. А когда узнали, что я «поступил» в партию, папа усмехнулся и рассказал вот такую историю.

      – Возвращается еврей из комитета вашей партии. Жена спрашивает:

      – Что Фима, приняли?

      – Нет, – отвечает Фима. – Я им честно все рассказал про себя. И про линию партии. Про буржуазное окружение. Про хорошую жизнь рабочих и крестьян. И даже интеллигенции. Вдруг одна сволочь спрашивает: а скажите, в 1919 году на свадьбе у Нестора Ивановича Махно не вы играли на скрипке?

      – Ну и что ты ответил?

      – Да согласился, на самом деле я у Нестора играл на свадьбе.

      – Ну, не идиот ли? Сказал бы нет, кто проверит, – говорит жена.

      – Как кто, ведь весь комитет был на свадьбе, они же были членами штаба у батьки.

      Смотри, сына, сказа папа, чтоб не разыскали у тебя что-либо в дальнейшем.

      Я усмехнулся. Все было в порядке у меня. Так я думал. И все просто. Хедер да кузница – первые трудовые мозоли. И первая папироса у Шлойме-каторги – вот и вся моя жизнь.

      Я вернулся в училище, нагруженный снедью. А уж выпивку мои друзья расстарались.

      Но и сразу я почувствовал – СКАЧАТЬ