Бедные дворяне. А.А. Потехин

Чтение книги онлайн.

      – Эка, да разве я уж так прошу, чтобы и к венцу их вести?… Ведь не к венцу еще… А я тебя только прошу: облагонадежь ты нас, чтобы уж мы были спокойны.

      – Ай, да чтой-то уж вы меня хотите обвертеть, дайте хошь подумать-то. Ведь это не вокруг пальца повернуть: надо обо всем обсудить, подумать.

      – Да вот что: ведь родные твои здесь. Ну сходи за ними, позови их сюда: пусть жениха посмотрят; потолкуем вместе; там и виден будет весь резон и тебе, без сумнения.

      – Погодите уж и есть, хоть за родными-то схожу.

      – Сходи, сходи.

      – Ну уж ты, Наталья Никитична, бедовая, я вижу: с тобой не сговоришь… Не знаю, как про тебя и подумать-то… – заметила Прасковья Федоровна.

      – Что тут про меня думать-то! Узнаешь меня хорошенько, так души во мне не будешь слышать; такая я девка… Вот что…

      – Уж вижу, вижу, что бедовая! – повторила Прасковья Федоровна, выходя из избы.

      Между крестьянами деревни Прасковья Федоровна имела одного близкого родственника, Прохора Андреяновича. Мужичек этот не был ни особенно умен, ни зажиточен и отличался только необыкновенным добродушием; но Прасковья Федоровна никогда не решалась ни на что важное без его совета – не потому, чтобы верила в его мудрость и разум; напротив, она очень хорошо понимала и чувствовала, что сама была гораздо умнее его; но как же не посоветоваться с родственником, и притом еще единственным. Как бы то ни было, он все-таки мужчина, а она женщина, да еще и сирота. В настоящем случае она еще тем более считала себя обязанной узнать мнение Прохора Андреяновича, что он был крестным отцом Катерины. Когда Федоровна вошла в его избу, он, по случаю праздника, лежал без дела на полатях.

      – Прохор Андреяныч, слезь-ка сюда, – сказала ему Прасковья Федоровна.

      – Что надо? Что надо? На что слезь? – отозвался Прохор.

      – Да сойди, говорят: нужно поскорее.

      – Что за нужда? Что нужно? Вот погоди слезу… Что ты, Бог с тобой!

      С последней фразой Прохор обратился к полену, которое лежало на печи и упало с нее, столкнутое им. Прохор был высокий, худощавый мужик лет пятидесяти, живой, проворный, подвижной не по летам, он не говорил, а бормотал и разговаривать любил страстно.

      – Ну вот слез… Что сделалось, что надо?

      – У меня дельце затевается, – сказала Прасковья Федоровна таинственно.

      – Какое дельцо? Что такое?

      – Где тетка-то Секлетея?

      – Где она? Не знаю где. Секлетея, а Секлетея! Надо быть, в сеннике, где больше-то быть… Вот, погоди, кликну.

      Вошла Секлетея, жена Прохора Андреяновича, такая же высокая, такая же подвижная, добродушная и говорунья, как и муж. Они жили душа в душу, наперекор мнению, что одинаковые характеры не уживаются вместе.

      – Что, Федоровна, что матушка?

      – А я к вам. У меня дельцо затевается.

      – Что, СКАЧАТЬ