Прости меня, Ксения! О святой блаженной Ксении Петербургской и другие истории. Монахиня Евфимия

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ я ездил к господину Н., – пояснил Иван Крестьяныч. – Он – мой коллега, служит при дворе. Когда-то мы учились вместе, и я надеялся, что по старой дружбе он поможет мне. Вдобавок, я слышал, будто господин Н. собирается послать своего сына Михеля в Геттингенский университет. Оказывается, он и впрямь намерен это сделать. И теперь подыскивает для него слугу, непьющего, расторопного и бегло говорящего по-немецки. Если ты ему подойдешь, он готов оплатить твое обучение в Геттингене. Какая удача, Якоб, какая удача! Это просто чудо!

      Я был согласен с Иваном Крестьянычем – и впрямь чудо! Лишь бы только этот господин Н. не передумал и не нанял для своего Михеля другого слугу! Тогда не видать мне университета как своих ушей! Господи, только бы все удалось!

      Назавтра Иван Крестьяныч представил меня господину Н. Надо сказать, что высокомерный придворный медик оказал мне весьма холодный прием. Точнее, обошелся со мной довольно грубо. Что поделать, гордыня и грубость – плоды одного дерева… Он подробно и строго расспросил меня о том, кто я, откуда, кто мои родители (я заметил, что при упоминании о германских предках господин Н. несколько смягчился), справился, не склонен ли я к пьянству и праздности, присущим «русским Иванам». После чего заявил, что согласен взять меня в услужение к своему сыну, многозначительно добавив, что делает это исключительно из уважения к своему почтенному коллеге господину Беккеру… Мне было не по себе от этого унижения. Однако я слишком хотел учиться и потому был готов на любые жертвы. Пусть этот старик и его сынок унижают меня, как хотят, главное, что теперь я выучусь на врача!

      Но и тут Господь оказал мне милость. Мой новоявленный господин, Михель Н., оказался вовсе не чванным и грубым великовозрастным болваном, каким я его себе представлял, а вполне симпатичным рыжеволосым и голубоглазым парнем, напрочь лишенным отцовской спеси. Правда, поначалу он показался мне угрюмым и замкнутым. В присутствии отца Михель почти всегда молчал, а если произносил слово-другое, то только по-немецки (как и господин Н., говоривший на русском языке крайне редко и неохотно). Однако стоило нам покинуть Петербург, как мой молодой хозяин изменился до неузнаваемости – оживился, заулыбался и бойко заболтал со мной по-русски. Вскоре мы настолько подружились, что Михель заявил:

      – Вот что, Яша! Давай будем с тобой на «ты»! И знаешь что: не зови меня Михелем. Не люблю я это имя, словно козел блеет: Михе-ель… Мишка куда лучше! Идет?..

      Со временем он поведал мне свою невеселую историю:

      – Знаешь, Яша, я ведь так не хотел никуда ехать! Меня фатер[4] заставил… Видишь ли, он желает, чтобы я непременно стал врачом. Ты, говорит, как почтительный и послушный сын, обязан продолжить и приумножить мое дело. А я не хочу быть врачом, видит Бог, не хочу! Да еще и трупов боюсь, и крови тоже. Да только отца еще больше боюсь. Некуда мне деваться… так хоть немного потешусь на свободе, а там будь что будет!

      Надо сказать, что обретенная свобода основательно вскружила голову моему юному другу и хозяину. И, в отличие от меня, СКАЧАТЬ