На задворках Великой империи. Книга вторая: Белая ворона. Валентин Пикуль

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ его груди, подбитой волосом и ватой.

      – Прежде, – начал Суровцев печально, – надобно подумать о коренниках…

      – О чем, о чем? – послышался шепот.

      – Коренник! – воскликнул Суровцев. – Что может быть прекраснее, когда могучий и сытый коренник берет с места, и тогда уже не надо подстегивать пристяжных… Ныне мы забыли о коренниках. Но я, как почетный член орловского случного пункта, спешу заверить высокое собрание: мы стоим на грани реформ! Нельзя в наше время брать за случку по сорок рублей… А, например, за случку с Элегантом (аглицко-каретным) цена в прошлом году доходила и до сотни. Здесь, я слышал, кто-то справедливо помянул великого писателя Гоголя… Да, господа! Не грех всем нам, русским людям, почаще вспоминать Николая Васильевича. Разве можно забыть эти прочувствованные слова: «Эх, тройка!..»

      Никто не перебил глухого старика. Даже Дурново внимательно слушал. Это была целая поэма – гимн лошади! Суровцев не говорил, а – пел, пел о забытой красоте лошадиного бега, когда – поля, поля, поля, – так и стелются под резвым копытом, и как, под стать этому бегу, звучит лихая песня орловского ямщика. И закончил свою речь призывом спасти беговых рысаков от вырождения.

      – Умри сегодня Крепыш, – воскликнул Суровцев с пафосом, – и потрясенная Россия оплачет его гибель как невозвратную потерю… Только реформы спасут нас! Я сказал.

      Дурново поднялся со стула, задумчивый:

      – Господа, по-моему, остается одно – перерыв!

      Мышецкий слышал, как Дурново сказал про себя:

      – Ну прямо хоть плачь…

      «Хоть плачь…» – такое же впечатление выносил и Сергей Яковлевич от этого унизительного бессилия властей предержащих. По черной лестнице министерства, согбенные, спускались в буфет члены секретного совещания – их там ждал чай и легкая закуска. Глухо ударила пушка Петропавловской крепости: полдень.

      Мышецкого догнал товарищ министра внутренних «неустроенний».

      – Отчего я не знаю вас, князь? – спросил Дурново. – Напомните мне о себе.

      – Я удивлен, Петр Николаевич, почему…

      – Нечему удивляться, – грубо пресек его Дурново. – В империи девяносто семь губерний, краев и областей, и мне – не разорваться! Я не могу всех упомнить.

      – Я, – четко ответил Мышецкий без поклона, – сменил господина Влахопулова, убитого на посту уренского губернатора.

      – А! Ну, вот теперь помню. Скоро будет передвижка в администрации губерний. Не желаете ли послужить по… по…

      Дурново как бы задумался, и Мышецкий спросил:

      – По какой губернии?

      – Нет, не по губернии. По тюремному ведомству. Сейчас мы как раз озабочены постройкою новых тюрем по американ­скому образцу. Конечно, дело трудное, надо кое-что подчитать, поездить, посмотреть…

      – Извините, Петр Николаевич, – покоробило Мышецкого, – вы меня опять с кем-то путаете? Повторяю вам: я служил в губернии и желал бы вернуться только в губернию.

СКАЧАТЬ