На задворках Великой империи. Книга вторая: Белая ворона. Валентин Пикуль

Чтение книги онлайн.

      Корчевский умоляюще сложил руки перед Мышецким:

      – Сережа, ангел мой! Ради памяти батюшки… выручи. А?

      – Но что я должен сделать, Петр Викентьевич?

      – Выйди… скажи… образумь… А?

      Мышецкому только этого и не хватало.

      – Петр Викентьевич, но какое я имею отношение к вашему Ведомству? Пришел к вам, как к другу моего покойного отца. Вы меня любезно угостили чаем – спасибо… И – вдруг?

      Звяк – стекло: под стол закатился камень, ловко запущенный с улицы. В разговор вступил секретарь-византиец:

      – Консул зе боицца: его Нелидов Паризе…

      – Молчи! – цыкнул консул. – Сережа, и правда, что боюсь. В конце карьеры, сорок лет по разным консульствам, как собаку худую, меня гоняют. Ни угла, ни семьи… Ну? Что тебе стоит?

      – Отворите дверь на террасу, – сказал Мышецкий, обозлясь.

      Яркий свет южного солнца ослепил его. Синей лазурью вспыхнуло море. А здесь, прямо под ним, задрав головы кверху, стояли французы. И пахло от них канатами, мылом и рыбой.

      Сергей Яковлевич смигнул с носа пенсне.

      – Мы, – начал, – искренне уважаем ваше чувство солидарности!

      – Примите протест! – заявили ему с улицы, не дослушав.

      – Ваш протест мы принимаем близко к сердцу…

      – Не к вашему сердцу, мсье, а прямо – к царю. Примите!

      На конце вытянутой кверху палки болтался пакет с протестом. Что делать? Сергей Яковлевич перевесил свое тело через барьер, подхватил пакет и направился прочь с террасы. Под каблуком противно визжало битое стекло. Корчевский стоял, держась за виски, и его шатало, как пьяного.

      – Мальчишка! – простонал консул. – Что ты наделал? Зачем?

      Мышецкий швырнул пакет с протестом на стол:

      – Петр Викентьевич, а как бы поступили вы на моем месте?

      Корчевский мотал жилистыми бледными кулаками:

      – Кто давал тебе поручительство принимать заявления от социалистов, когда я, консул, не волен принимать их? Ты же погубил меня… Куда я дену это? Ахиллес Гераклович, возьмите…

      – Зацем? Что вы мне пихаете эту бумазку? Дерзыте ее сами.

      Корчевский стал совать протест в руки князя:

      – Ну-ну, тебе же ничего не будет. Ты пришел и ушел, ты посторонний… Догони, Сереженька, верни!

      Сергей Яковлевич поискал глазами свое соломенное канотье:

      – Извините, Петр Викентьевич, я битым быть не желаю.

      Вы видели, какие у них кулаки? А я человек уже битый…

      Вот так и везде, куда ни придешь. «Печально!» И всюду неприятности. А ему особо везет: беды настигают даже в самых тихих закутах, где никогда не ждешь их. Петр Викентьевич – человек славный, но и с ним навсегда покончено.

      В «Вуазене» ему предъявили счет, который сильно кусался.

      – Помилуйте, я еще и дня у вас не прожил. А здесь – вино…

      – Но вы же не один, мсье.

СКАЧАТЬ