праздник Успения Божией Матери в монастыре праздновался особенно торжественно. К этому дню из окрестных городов в обитель стекались паломники, пешком шедшие с крестными ходами. Паломники заранее предупреждали настоятеля о своем прибытии. Настоятель благословлял и встречал каждый крестный ход с поднятыми хоругвями, пением, колокольным звоном. Затем народ размещали и готовились к службе43. Отец Стефан при большом количестве богомольцев не отходил от аналоя и исповедовал с вечера до утра. К утру он был совсем прозрачный, здоровье у него было слабое. Хотя отец Стефан страдал язвой желудка, он строго соблюдал посты и вкушал вообще очень мало. <…> Перед Успением 1923 года донесся слух, что женатый двадцатишестилетний обновленческий «архиерей» собрался с крестным ходом на Бештау. Монахи были очень взволнованы и решили подготовиться к уходу в случае победы обновленцев. В это время в монастыре был настоятелем уже отец Дорофей, тоже староафонский. Он подошел к Даниилу Марковичу Кохно и сказал ему: «Помогите нам – мы не речисты!» И Даниил Маркович обещал, с помощью Божией, исполнить просимое. Все очень волновались. Подошел канун Успения. К настоятелю, авве Дорофею, пришли обновленческие посланцы с просьбой «принять их святость». Настоятель согласился и благословил звон. «И вот, мы увидели, как снизу в гору поднимался обновленческий крестный ход во главе со стриженым, бритым «архиереем». Из монастыря, в благоговейном молчании, неся с собою хоругви и иконы, шел навстречу наш православный крестный ход во главе с настоятелем, монахами и Даниилом Марковичем. Отца Стефана в толпе не было. Он стоял, прижавшись к монастырским воротам, у ног его был маленький чемоданчик». Все ближе, ближе сходились крестные ходы и, наконец, остановились, склонив хоругви. На стороне обновленцев было много дам, вплотную окруживших своего «архиерея». А с православной стороны – монахи и станичные казаки и казачки. Подойдя почти вплотную, обновленческий «архиерей» Александр Шубин упал на колени и с театральными жестами воскликнул: «О, святая обитель! Дай мне облобызать твои святыни!» В ответ на это Даниил Маркович, по благословению настоятеля, ответил ему: «Гражданин Шубин! Лобзанием ли предаешь Церковь Православную?!» – и, вынув обновленческий журнал, начал читать оттуда критику и насмешки над православием. Мы наблюдали, как со стороны обновленцев к монахам переходили пришедшие. Шубин, разъяренный, вскочил с колен со словами: «Ну, Кохно, это тебе даром не пройдет!» Увидев, что все симпатии богомольцев на стороне православных, повернул назад. За обновленческим «архиереем» пошло всего несколько дам, а остальные с пением псалмов, сияющие, вернулись в монастырь.
Всенощную служили на воздухе, потому что поместить народ в церкви не было возможности. Монахи разделили богомольцев на два хора и, пока не засияло солнце, все до утра отпевали Плащаницу Богоматери, вынесенную под открытое звездное небо. Казаки носили камни на вершину Бештау, монахи складывали из них престол и позднюю обедню служили там, наверху <…> С этого времени, несмотря на аресты, православные
СКАЧАТЬ
