Культура поэзии – 2. Статьи. Очерки. Эссе. Юрий Казарин

Чтение книги онлайн.

      Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,

      И улетел в страну свободы, наслаждений,

      В страну, где смерти нет, где нет предрассуждений,

      Где мысль одна плывет в небесной чистоте…

      Но тщетно предаюсь обманчивой мечте;

      Мой ум упорствует, надежду презирает…

      Ничтожество меня за гробом ожидает…

      Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!

      Мне страшно… И на жизнь гляжу печален вновь,

      И долго жить хочу, чтоб долго образ милый

      Таился и пылал в душе моей унылой.

      Вот – гармония. Гармония текста, мира и целостного, но сложного, слоистого, многосферического бытия. Поэт простирает гармонию (и свою, и божественную) «В страну, где смерти нет, где нет предрассуждений, // Где мысль одна плывёт в небесной чистоте…». И – пугается этой абсолютной чистоты. И – удерживает зеркало текста, поймавшего и отразившего ветер ИНОГО.

      И текст диктуется тебе – гармонией. Он вот-вот появится. Явится, когда вода напьётся и потемнеет тьма.

      Господи, сфотографируй нас…

      Третий день стоит в моей голове и не доходит до рта фраза «И хлынет смерть»… И хлынет смерть. И хлынет смерть. Смерть – это такая вода, в которую, точно, не войдёшь дважды… Но так ли это? Человек – не кошка, обладающая девятью жизнями и девятью смертями. Человек умирает не единожды: от обморока до клинической смерти, от непомерной тоски до отчаяния, от звериного – из живота самого – крика до немоты. Он живёт множественно. И множественная жизнь принимает множественную смерть.

      Воздух уплотнился. Войной. Последние два-три года дышать становится всё труднее: весь Ближний Восток, Сирия, Корея, Украина и ещё десятка два мест, откуда исходит боль. Тоже множественная. Потому что, зная войну не понаслышке, понимаешь и представляешь, и видишь во сне, как много людей сегодня впустили в себя зверя, чтобы убивать и быть убитыми.

      Множественная жизнь, однако, пока неуязвима. Нет, уязвима, конечно, но не тотально, хотя смерть оглаживает её со всех сторон. Со всех, да не со всех: есть ещё, слава Богу, светлая печаль и печальная красота, есть стихи и тёмное счастье переживания и познания нового – нового в музыке, в слове, в человеке. Чёрная эвристичность бытия сменяется светлой, лучезарной. Так и живёшь, уже не вздрагивая и не закрывая ладонями лицо, не мигая в чередовании вспышек темноты и света… И думаешь иногда: какая вспышка будет последней – чёрная или золотая?

      Лучше бы – золотая… Я читаю стихи – себе – каждый день: утром (обязательно!) – чтобы очнуться, осмотреть себя изнутри, почувствовать присутствие души в себе, ощутить сердце (в его эмоциональном воплощении), ум (его горе и горе от него), – одним словом, чтобы вернуть себя; вечером – чтобы не сойти окончательно с ума, с души и с сердца от пошлости – социальной, персональной, толпяной и своей, – чтобы очиститься от пошлости, чтобы снять её налёт со всего в себе, что дышит и болит, говорит СКАЧАТЬ