Имам Шамиль. Том первый. Последняя цитадель. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и Милосердный… Да поможешь Ты Шамилю, – Повелителю правоверных! Надеюсь, Ты простишь Имаму и всем нам эти жертвы…за нашу веру в Тебя, за нашу любовь к Кавказу, за преданность нашей земле.

      Волла-ги! Это наши горы! Что хотим, то и делаем с ними! Как можем, так и защищаем их! Храбрец сохраняй аул!

      В исступлении сжатые на рукояти кинжала пальцы, побелели как снег. Голоса тысячелетий стучали в горячей крови урадинца: скорбный скрип арб и кибиток обездоленных беженцев…Надрывное гиканье погонщиков, стоны и плач горянок, согнанных войной с родных гнёзд!

      Уо! Поэт-шагIир или провидец, – мудрец-гIакъил уловил бы в сём клокотании крови – суровые ритмы веков Кавказа. Его боль и отчаянье, голод, битвы и смерть.

      Раскалённая память Гобзало ворвалась в каньоны, в ущелья, в мрачные дымные сакли. Свергаясь с горней высоты в бездну, отгремевшего орудийными залпами времени, выхватывала из неё, подобно орлиным когтям, – пожары и кровавые сечи Валерика, Гергебеля, Темир-Хан-Шуры, Ахульго, Дарго-Ведено, Салты, Ашильты…

      И всякий раз горы Чечни и Дагестана пылились, розовели, становились багряными, превращались в кровавый рубин перед мысленным взором Гобзало.

      Билла-ги! Сквозь жар боя, что вспыхивал порохом в памяти, он будто воочию снова и снова видел густые полки русских штыков и сабель. Один за другим, сквозь дрожащее пламя и дым, входили они в пропитанную кровью очередную столицу имама. Артиллерийское гулкое эхо продолжало раскатисто грохотать в скалах, закладывать уши и с дьявольским рокотом уносилось к хребтам, захлёбываясь, лишь в белом безмолвии заоблачных ледников.

      Резко и бегло звучали сигнальные горны, гремуче трещали ротные барабаны и ржавые от крови штыки добивали, гвоздили героев – защитников Гимры, Ахульго, Ашильты, Аргуна…

      … И в крохотной точке, блиставшей оружием, в пыльном сонме – грив и папах, – стремительно уходившей, не то в каменное громадьё Дагестана, не то в лесные дебри Чечни, – он различал летучий отряд мюршидов, прорвавших «в шашки», солдатский строй. И в этом отряде, он зрел неукротимого Шамиля, его ближайших наибов: Батуко из Шатоя, Ахбердила Мухаммада, Кади – Магому, Дуба, Идиля Веденского, многих других испытанных воинов-гази и себя, – Гобзало Урадинского, – нещадно рубившего плетью круп скакуна, не ведая по какому роковому полёту стрелы, несётся его судьба.

      …Талла-ги! Вонзаясь кинжалом памяти в кипящую круговерть былого; слыша стоны, проклятья и вопли умирающих, отдавших жизнь за Газават, Гобзало выхватывал из бездны времени друзей-кунаков, сродников из Гидатля, воскрешал их улыбки, речи у походных костров, их смелые соколиные взоры. И они поднимались из небытия, проступали сквозь кромешный ад дыма и огня, и виделись, как живые…

      Вот сероглазый и отчаянно храбрый Месело. Пламенный, как огонь – цIа. Вай-уляй! Где он?

      Конец ознакомительного фрагмента.

      Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

      Прочитайте СКАЧАТЬ