Квазинд. Когда оживают легенды. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

Чтение книги онлайн.

      Но не только утрата мужа терзала душу Белого Крыла. Не менее горьким было и то, что теперь, когда его не стало рядом, она вдруг явственно ощутила себя чужой среди вахпекуто.

      По воле Великого Духа, она, будучи совсем ребенком, была отбита военным отрядом санти у черноногих ²⁴, кочевавших от реки Джеймс, через страну ассинибойнов²⁵ на запад, в Монтану. С тех пор прошло двадцать зим; она почти полностью забыла язык пиеганов, но не смогла сродниться с заклятыми врагами своего народа. Да, она не помнила устоев родного племени, но в ее жилах текла кровь доблестных воинов пикуни, не привыкших показывать неприятелю спину.

      Мрачная и подавленная, Крыло опустила голову на колени. Блестящий дождь черных волос коснулся бизоньих шкур. Горе и тоска, переполняющие ее душу, стали нестерпимыми, как кровоточащая рана. Она поняла, что не сможет больше жить с дакотами без любимого.

      “Ты хочешь вернуться к черноногим?” – шепнул ей внутренний голос.– “Да… если не спасу мужа!” – мысленно ответила индианка.

      Ресницы ее дрогнули. Она подняла глаза и посмотрела на высокое небо – туда, куда струился легкий дым очага, туда, где заплетались по священному кругу мироздания шестнадцать шестов типи; туда, куда не раз были устремлены их взгляды после ночных утех; туда, где блистали звезды, где открывалась Вечность.

      Сквозь слезы в ее глазах засветилась радость. Нет! Она больше не станет терпеть вражду и напускное презрение ревнивых дакоток. “Я – свободна, я выбрала свою тропу!”

      Еще не веря в счастье своего решения, она бросила взгляд в сторону Уанжилы и твердо сказала, точно отрезала:

      – Крыло пойдет туда, где ее муж.

      – Не смей, змея,– раздолось из-под медвежьей шкуры.– Кто будет заботиться обо мне, старухе? Я мать твоего мужа. Вахпекуты не позволят, чтобы пиеганская сука тявкала на мать вождя!

      Лысая голова на морщинистой, как у черепахи, шее вынырнула из темноты. Глубоко утопленные глаза метали молнии. Плетка, просвистев у щеки Крыла, едва не рассекла ее в кровь.

      Женщина пикуни стремительно поднялась на ноги. Стройная и гибкая, как ветка тиса, она стояла с мерцающим ножом мужа над перепуганной старухой и молчала.

      Ханпа Уанжила, бледная как смерть, шарахнулась в сторону, зацепив шнурками стоптанных мокасинов уложенные стопкой у алтаря сухие бизоньи лепешки. Поначалу они вспыхнули голубым свечением, затем крепко взялись изголодавшимся огнем и бойко затрещали, выбрасывая вверх снопы алых искр. В типи стало светло и невыносимо жарко. Палатка превратилась в инипи ²⁶.

      Старуха хищно ощерилась редким гнильем зубов. Вытянутые вперед венозные руки, похожие на корявые ветви, тряслись. В глазах застыли страх, ненависть и… зависть.

      Она видела перед собой силу, молодость, красоту, волю. Полыхающий костер бросал причудливый СКАЧАТЬ